Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Однако так уж получилось, что он не стал для сына погибшего героя Серова серьезным наставником. Этому были причины. Константин Михайлович не мог уделять Толе много времени, потому что был очень занят, и еще потому, что чувствовал в нём неприязнь к себе. Мальчик никак не называл его и сильно ревновал к матери. Стоило Симонову положить руку на плечо Валентине, как Толик тут же резко сдёргивал её.

Алёша Симонов, ровесник Толи. С самой ранней весны до снега жил он со своей матерью на даче в Переделкине. Валентина Васильевна, беспредельно добрая и щедрая, искренне подружилась с Натальей Самойловной Ласкиной (второй женой Симонова). Когда в 40-м году Константин Михайлович объявил ей о своём уходе, Наташа не стала устраивать драматических сцен, сказав, что отпускает мужа от себя, но не от сына. Всё время, пока Симонов и Серова жили вместе, Валентина душевно относилась к Алексею, следя за тем, как бы Толику не досталось больше внимания, подарков и гостинцев.

На даче Симонова люди разных возрастов, фамилий, родственных связей, профессий, образования жили большой дружной семьёй. Но Алёша и Толик не ладили друг с другом. Каждому хотелось быть на участке главным. Толику трудно было доказывать свои права, потому что он, когда спорил, заикался и начинал плакать. Почему мальчик стал с детства заикаться, так и осталось неизвестным. Ни одна нянька не призналась в какой-либо травме, пережитой ребенком.

Чем старше становился мальчик, тем заметнее проявлялась его психическая неуравновешенность. Агния Константиновна — сестра Анатолия — часто навещала племянника и с горечью видела, каким болезненно капризным он растёт. Константин Терентьевич, помня данное сыну обещание, не один раз просил привезти Толика в Надеждинск, особенно это было во время войны. Он клятвенно заверял Валентину, что будет воспитывать внука так, как воспитывал сына. Здесь, в провинции, нет баловства, питание здоровое, мальчик будет приучаться к делу, играть с ровесниками в подвижные игры, развиваться физически. Зная, мягко говоря, прижимистость Клавдии Михайловны, соглашался взять Толика на полное своё обеспечение. Просил, убеждал, уговаривал. Московская родня вежливо отказывала ему. Только один Симонов видел в этом для мальчика спасение. Но его обвиняли в стремлении услать ребёнка с глаз долой. Всё же Константин Михайлович, хоть и не испытывал особой привязанности к сыну любимой женщины, твёрдо стоял на своём: дома, в бабьем царстве, Толя пропадёт. Ему нужны режим и дисциплина, а значит, его надо готовить к поступлению в Нахимовское или Суворовское училище. Валентина наотрез отказывалась от такого решения.

В летнее время на дачу съезжалось много гостей. Симонов и Серова славились хлебосольством. Гуляли допоздна. Иногда шести-семилетний Толик просыпался, никем не замеченный, устраивался в укромном уголке и тихонько таскал, что удавалось, со стола. Гости пели, и он им подтягивал своим нежным дискантом. Когда расходились гости, нянька находила пацанёнка где-нибудь за креслом, относила в кровать. Случалось, что от Толика пахло вином, но эту тайну нянька держала в строжайшем секрете.

Настало время идти младшему Серову в школу. Уже приближение сентября портило Валентине настроение. Мальчик слаб здоровьем, заикается, плоховато видит. Пусть первый класс поучится в переделкинской школе. Радости мальчишки не было конца. Он находил всякие уловки, чтобы не ходить в школу. Дома от занятий отлынивал. Аттестовать его не могли. Валентина упросила Симонова, чтобы он устроил Толю во второй класс московской престижной школы, пообещав, что будут помогать репетиторы. Директором школы была заслуженная учительница, депутат Моссовета, Мария Ивановна Зубова (моя тётя). Она рассказывала, что это был трудный ребёнок. Учился он очень неровно, хорошо знал стихи, но вёл себя плохо. Вызывала его, разговаривала. И диву давалась: какой спокойный, разумный мальчик — просто ангел. И так искренне говорил, что осознал свои поступки, так чистосердечно давал обещания исправиться! Сразу отлегало от сердца. Ненадолго. Слава богу, его скоро перевели в другую школу.

Знаменитую красавицу «Королеву» Валентина во время войны отдала в Министерство обороны. Константин Михайлович подарил ей роскошный «Виллис». Она очень любила сильную, лёгкую в управлении машину, хорошо её водила. Днём машина часто стояла во дворе. Как-то раз мальчишки гоняли в футбол. Кто-то нечаянно зацепил колесо. 12-летний Толя набросился с руганью на виновного. Началась ссора. Толя кричал, что это его машина и что он захочет сделать с ней, то и сделает. Ребята подначивали его: «Слабо!». Тогда он схватил железный прут и жахнул по ветровому стеклу, стал бить по фарам. Испугавшиеся мальчишки подбежали к нему, скрутили руки, стали успокаивать. Но было уже поздно. «Виллис» требовал серьёзного ремонта. Выбежала Валентина, бросилась к сыну, отняла железяку, и они, обнявшись, зарыдали.

Валентина Серова, Анатолий Серов, Валентина с маленьким сыном Толей, младший Анатолий Серов

К 15 годам Толя возмужал, стал симпатичным юношей, носил очки. Сам себе дал прозвище Пьер Безухов. Проблем прибавилось. Он не только плохо учился, но и стал выпивать, выпрашивать деньги или подворовывать их. Обзавёлся такими же, как и сам, товарищами-стилягами, среди которых не был ни коноводом, ни Робин Гудом. Пьер Безухов для них — это финансовая и кормовая база. Особенно на даче. Когда в доме Симонова были приёмы, Толя заранее оповещал всю кодлу. Ждали разъезда гостей. Проводив их, домработницы, оставив неубранным стол, замертво валились спать. Толя впускал ораву, и начиналась оргия с дорогой закуской и винами. Под утро развесёлая компания шла по посёлку, горланя песни.

Однажды они решили продолжить кутёж на даче, хозяева которой были в отъезде. Проникнув внутрь, мальчишки и девчонки начали отрываться по полной, пока в какой-то из комнат от зажигалки не загорелись обои. Перепуганные гуляки бросились наутёк. Дача сгорела бы дотла, если бы проснувшиеся соседи не вызвали пожарных.

Как ни умоляла Валентина замять дело, Симонову это не удалось. И загремел сын народного героя в Нижнетагильскую трудовую исправительную колонию. На Урал. На родину своего славного отца.

От Нижнего Тагила до города Серова не более 200 километров. Первым внуку пришёл на помощь дед, Константин Терентьевич. То, как разумно говорил с ним Толя, как горячо было его желание стать достойным своей фамилии, убедило деда в успехе. Они твёрдо решили, что Толя серьёзно начинает учиться, выбирает себе профессию сталевара и, получив диплом, приходит в цех Надеждинского комбината, где работал его отец. Какая замечательная первая строчка биографии человека, начавшего новую жизнь! Однако Толю напугали жара и грохот сталепрокатного стана. Он сослался на слабое здоровье и решил, что его призвание — литература. Получив свободу, он, как Горький, отправится по стране, увидит людей, узнает их судьбы и сумеет сказать о них новое слово.