Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Всё пережитое мною в тот день было так волнующе и прекрасно, что я «заболела» Овидием. Старалась прочитать всё им написанное и о нем. В те годы Румынию часто посещали туристы из нашей страны, и я в свободное от работы время сопровождала их в поездках. Когда мы приезжали в Констанцу, я с нетерпением вела группу к памятнику Овидия, но с горечью убеждалась, что имя великого поэта, его судьба им почти незнакомы. Тогда я со всей страстью бросалась в бой с их неведением такой удивительной истины. Мое наступление начиналось у подножия памятника и продолжалось до входа в бухарестскую гостиницу. Я переплетала стихи и судьбу далекого от них Овидия со стихами и судьбой близкого и дорогого им Пушкина, для которого поэт был кумиром. Очень скоро в моих спутниках загорался интерес к великому римлянину. Вопросы сыпались градом. Как я гордилась неуемным любопытством своих соотечественников, их пытливостью, радостно сознавая, что «болезнь» гида становилась «Овидиевой эпидемией» для всей группы.

Между снегами и маслинами

Небольшой городок Сульмона расположился в самом благоприятном и красивом месте Италии — в долине, покрытой виноградниками, рощицами пиний, кипарисов, маслин.

Долину окаймляют высокие горы со снежными вершинами, а за ними Адриатическое море. Здесь никогда не бывает ни злого зноя, ни жестокой зимы.

20 марта 43 года до нашей эры в семье почетного сульмонца Публия Назона родился второй сын, которого назвали Овидием в честь знаменитого предка, геройски сражавшегося в военных походах и причисленного за доблесть к сословию всадников. Однако время появления на свет младенца озадачивало местных оракулов и прорицателей. Ведь это мартовские иды, когда заговорщики убили Юлия Цезаря. Они видели здесь Знак Судьбы. Их вердикт был таков: «Младенца ждёт всенародная слава, но ему надо опасаться завистников и предателей».

Обряд рождения сына устроили так, чтобы огромную полную чашу, наполненную курящимися благовониями, поставили возле младенца (она символизировала счастье), амфору с нечистой водой отнесли далеко за город, вылили в яму и забросали землёй, «похоронив» все невзгоды.

Главное, что 20 марта праздновался день богини мудрости Минервы — покровительницы искусства и наук. Ребёнок «награждался» ею ясным и светлым умом, художественным чутьём и любовью ко всем прекрасному.

В сословие всадников входили богатые граждане римской республики, имущественный ценз которых исчислялся 400 тысячами сестерциев. Всадники носили тогу с узкой ярко-красной каймой. Публий Назон мечтал, чтобы одежду его сыновей украшала широкая красная полоса — знак отличия высшего, сенаторского сословия. Однако для этого надо было дать наследникам хорошее образование, чтобы они поступили на государственную службу, проявили свои знания, способности и им открылся бы путь в сенаторы.

Кто в маленькой Сульмоне мог справиться с такой задачей? Рабы. На невольничьем рынке торговали товаром для любых целей. Каждый имел свою цену. Раб, знающий точные науки, естествознание, языки, стоил баснословно дорого. Однако Публия не остановили огромные затраты, и его сыновья получили прекрасную домашнюю подготовку. Дальше мальчиков ждал Рим.

Сборы были долгими. Наставления — строгими. Ранним утром от каменной ограды назоновского дома тронулась в путь вереница повозок. Публий вёз сыновей в огромный горо, где они будут жить и учиться в школе.

Пять дней колымаги со слугами, тюками одежды и прочим скарбом тащились до столицы. Здесь предприимчивый отец нашёл жильё недалеко от школы, каждому из слуг назначил их обязанности, приказав доверенному человеку еженедельно присылать отчёт, а главное — сообщать о поведении сыновей и их успехах в учёбе.

Успехи должны быть достойными немалых родительских затрат.

Юный декламатор — кумир

Счастливая судьба привела Овидия в столицу в то время, когда менялась система школьного обучения. На смену старой риторической школе, воспитывавшей государственных мужей, ораторов, трибунов, пришла новая декламационная школа, цель которой была воспитать молодую интеллигенцию, дать ей широкий спектр филологических, исторических, энциклопедических знаний, далеко не всегда направленных на применение в сугубо официальной деятельности.

Античная школа традиционно уделяла особое внимание развитию памяти. Оратор, участник дискуссии часто для усиления своего довода прибегал к цитированию известных авторов. А как найти нужную фразу в большом свитке? Легче эту фразу помнить наизусть.

Овидий обладал феноменальной памятью, прекрасно знал мифологию, а греческим языком владел как родным. Он охотно вызывался сразиться с соперником на заданную учителем тему. Это могли быть сюжеты из мифов, из судебной практики, сложная психологическая ситуация из жизни. Захватывающий поединок двух, а то и нескольких ораторов накалял страсти многочисленных «болельщиков», которые бурно реагировали на словесную баталию то аплодисментами, то репликами, то улюлюканьем и свистом. Овидий неизменно выходил победителем с такого ристалища, о чем свидетельствует Сенека-старший — неизменный посетитель декламационной школы.

На публичные выступления ее воспитанников в зале собиралась римская знать, даже сам император Август зачастую бывал здесь, предполагая в учениках будущих государственных деятелей. Декламационная школа стала центром развивающейся новой культуры Рима, и преподавать в ней стремились известные риторы, литераторы из Греции, Испании, Малой Азии. Каждый из них обладал особым талантом, имел свой стиль выражения мысли. Они посвящали учеников в тайны изобразительного слова. Как мы бы сказали сейчас, они проводили мастер-классы. Овидий жадно впитывал наставления мэтров и то, что было близко его натуре, старался вживить в себя.

Поэтический дар у Овидия проявился в раннем детстве. Совершенно неосознанно он рифмовал всё, о чем говорил. Отец, заметивший эту способность сына, посоветовал ему говорить прозой, так как считал, что поэт не в состоянии скопить богатство. Ведь даже великий Гомер слыл бедняком.

Позже в одной из своих элегий Овидий признался:

Стих отбросив, писать прозой хотел, как и все.

Но против воли моей слагалась речь моя в стопы.

Всё, что пытался писать, в стих превращалось тотчас.

Приближалось время окончания учебы. Тогда же Овидий влюбляется в юную патрицианку и всё его существо переполняют нежные лирические стихи. Но пока это его заветная тайна, в которую он посвящает только самого своего близкого друга Максима Аврелия Котта, да шепотом читает на ушко возлюбленной. Максим Котт, из богатой семьи, прекрасно образованный, отлично знающий литературу, был поражен поэтическим талантом своего молодого друга. «Я только начал пробовать брить бороду, мне не было еще и 18 лет, когда однажды на вечере у Максима Котта он просил меня прочитать стихи. Из этого дома я вышел знаменитым поэтом» — вспоминает Овидий.