Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Банкир не успел ответить. Дверь кухни распахнулась, и на пороге в обнимку возникли улыбающиеся Алеша с Маринкой.

— Что празднуете, если не секрет? — спросил Алеша, заметив на столе водочную бутылку. Зоя и Басов переглянулись.

— Секрет! — сказала Зоя.

Звонок Мити Иванцова раздался совершенно некстати.

Жанна была целиком поглощена репетициями новой концертной программы, для которой сама написала несколько песен. Это получилось у нее случайно, как бы само собой. До этого она однажды сочинила пару мелодий, которые с охотой подтекстовал один модный поэт-песенник.

Но на этот раз вместе с музыкой сложились стихи. Они дались Жанне так легко, словно она знала эти строчки с детства, а теперь просто их вспомнила.

Новую песню Жанна сначала показала Тимуру. Закрыв глаза, она коснулась пальцами клавиш рояля и начала:

Щемящий вальсок сразу ложился на душу. Такого Жанна еще не пела никогда, но было ясно, что успех этой песенке обеспечен.

Песня кончилась, но Жанна продолжала сидеть с закрытыми глазами, ожидая приговора.

— Слушай, ты это правда сама написала или с эфира содрала? — спросил Тимур. — Просто класс!

— Врешь. Обижать не хочешь, да?

— Я хоть раз тебе соврал?

— Не припомню.

— Неужели и стихи твои?…

После этого Жанна уже без всяких сомнений включила песню в новую программу, которая обещала стать значительным этапом в жизни Неподражаемой…

Иванцов позвонил в самый разгар репетиций, когда у Жанны каждая минута была на счету. Она собралась было объяснить это Мите, но он, опередив ее, сказал:

— Ну я тут набросал несколько страничек. Хочу тебе почитать.

— Ты о чем это, Митя?

— Ты же, кажется, хотела, чтобы я стал твоим, так сказать, биографом. Помнишь наш разговор во вьетнамском ресторанчике?

После этого отказаться от встречи с Иванцовым было невозможно. С трудом Жанна выкроила час из железного распорядка дня.

— Я тебе вслух прочту, — сказал Митя, доставая листки. Жанна с удивлением увидела, что он волнуется.

— Я не стал танцевать от печки, а набросал несколько эпизодов, — продолжил Митя. — Я тебе один прочту. Сравнительно недавний. Это когда ты вернулась из Швейцарии после операции на связках…

— Не тяни! — попросила Жанна, украдкой взглянув на часы.

И Митя начал…

В этот день весь город был заклеен броскими плакатами «Возвращение Неподражаемой». И начался сумасшедший дом. Бесконечные звонки, атаки журналистов, мольбы телевизионщиков. Билеты в кассах брали с боем. Сенсационная новость вытеснила все остальные с первых полос газет и из выпусков новостей.

— Ну, шухер мы устроили отменный! — заявил сияющий Боря Адский. — Осталось спеть.

Внезапно эти слова привели Жанну в ужас. А что, если голос снова пропадет? Сидя в гримерке за час до начала концерта, она чувствовала такой страх, что готова была все бросить и убежать.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Тимур.

— Нет, не в порядке. Я не смогу… — сказала она в отчаянии. — Я просто умру на сцене от разрыва сердца. Давай, пока не поздно, все отменим.

— Ты с ума сошла!

— У меня опять что-то с голосом.

— Врешь. Я слышал, как ты распевалась.

— Я провалюсь. Я чувствую это!..

— Вот оно что! — сказал Тимур с какой-то странной интонацией. — Значит, тебе удалось и меня обмануть.

— Обмануть? Тебя?

— Ты, оказывается, просто истеричная, слезливая баба! А прикидывалась артисткой. Неподражаемой! Говоришь, что умрешь на сцене? Так иди и умри, если этого Бог захочет! Но выйди! Если ты все-таки артистка!..

Жанна слабо улыбнулась.

— Что бы я делала без тебя! — Она поцеловала Тимура. — Иди. Оставь меня одну. Я выйду на сцену. А там будь что будет!..

Но остаться одной ей не удалось. Буквально через минуту раздался стук, а потом в щелочку заглянул Боря Адский:

— К тебе гости, Жанночка!..

— Не надо никаких гостей! — крикнула Жанна. — Я же просила!

— Может быть, для меня ты сделаешь исключение? — внезапно раздался голос, знакомый, без преувеличения, миллионам. На пороге гримерки стояла Пугачева. Сама Живая Легенда.

— Я не знала… — сказала Жанна растерянно. — Входите, Алла Борисовна.

Пугачева вошла, оставив Адского за дверью.

— Что ты на меня смотришь, как на привидение? — спросила она, усмехнувшись. — Ты не Германн, а я не Пиковая дама. Может, позволишь сесть?

— Конечно. Извините…

Живая Легенда села и достала из сумочки пачку «Золотого Мальборо» хотя рядом на столике лежала точно такая же.

— Мандраж имеет место? — спросила она.

— Еще какой! — неожиданно для себя призналась Жанна.

— Это нормально. — Пугачева достала сигарету, но не спешила прикуривать. — Я, собственно, всего на два слова. Ты сегодня не имеешь права шлепнуться. Поняла? Они там только этого и ждут. Конечно, по тебе соскучились. Но у нас ведь обожают, если кто-то с самой вершины — лицом в дерьмо.

Особенно, если это звезда. Ты думаешь, почему с такой жадностью подхватывают самые бредовые слухи про нас? Ведь так приятно убедиться, что звезда из того же теста, ничуть не лучше. А может быть, и хуже. Ты этой радости им не давай. Если не чувствуешь, что победишь, лучше не выходи на сцену. А победишь — они умрут за тебя.

— Я знаю, — сказала Жанна. — Но у меня нет выбора.

— Я так и думала. Поэтому и пришла. Я ведь на твоих концертах ни разу не была.

Мне это известно.

— Но это не потому, что ты мне не нравишься. Просто мы чем-то похожи.

— Похожи?

— Местами, — усмехнулась Пугачева. — Кое в чем даже очень. А всегда ли приятно смотреть на свое отражение?

— Это как кому.

— Именно. Мне-то всегда казалось, что вот этот совет — каждое утро смотреться в зеркало и твердить, что ты самая-самая, — полная чепуха. Любоваться собой могут только кретины. У меня, например, Пугачева не самая любимая певица. Конечно, я отдаю ей должное, но и спрашиваю с нее по гамбургскому счету. Сегодня я ею довольна, а завтра уже нет. Только так и надо, мне кажется. А про то, что ты самая-самая, кто-то другой тебе каждый день должен говорить. У тебя ведь есть такой человек?