Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

— Какие уж тут шутки. Я ничего не помню, понимаешь?

— Как это? Вообще ничего?

— Вообще. Даже как меня зовут, только сейчас от тебя узнала.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда. Расскажи мне, кто я, откуда. Как до сих пор жила. Мне бы только за что-нибудь уцепиться. Я вспомню.

— Конечно вспомнишь, — кивнула потрясенная Зоя. — Мне рассказать нетрудно. Только не знаю, с чего начать.

— Все равно. Хоть с кедровых орешков.

— Каких орешков?

— Вот видишь, ты забыла, а я помню, что ты орешками торговала.

— И неудачно! — внезапно оживилась Зоя. — Меня какой-то азер с рынка попер. Ножиком мне рюкзак порезал, потому что я за место не заплатила. Точно! Так это ж когда было! Лет двадцать назад, когда мы только в Москву приехали и без копейки сидели. А орешки я из дома привезла!..

Зоя принялась рассказывать про их прежнюю жизнь, перескакивая с одного на другое, путаясь в мелочах. От этого в голове Жанны возник полный сумбур.

— Подожди… — попросила она. — Сначала давай о главном. Кто я сейчас такая? Ведь я кем-то была до того, как попала в больницу. Почему ты сказала, что я — знаменитость?

— Тебя, Жанка, видно, прилично по голове трахнуло, — озабоченно сказала Зоя. — Ты же у нас Неподражаемая!

— Почему Неподражаемая?

— Да потому что ты — известная певица. Звезда эстрады первой величины! От тебя миллионы балдеют!

— Врешь!

— Дочерью клянусь! Беременной!

— Не помню… Ничего не помню…

И Жанна, зарывшись в подушку, заплакала.

Вася Кочетков изнывал от жары и безделья. Он то и дело поглядывал на свои часы, надеясь, что большие настенные забарахлили. Но и на его часах минутная стрелка ползла еле-еле.

Загорелые женщины, то и дело пересекавшие холл бассейна «Чайка», давно уже не радовали его глаз. Все эти отшлифованные на тренажерах и в массажных кабинетах тела были недоступны Васе Кочеткову. К тому же в такой зной возиться с кем-то на скомканной влажной постели он стал бы только по приговору суда. Вот занырнуть бы в прохладный бассейн минуток на пять… Но об этом и мечтать не приходилось. Вася Кочетков в настоящий момент находился на работе.

Со стороны эта новая работенка казалась просто сказкой. Во-первых, платили как министру. Таких денег, служа в ОМОНе, Вася Кочетков не видывал. Во-вторых, никаких тебе ночных облав со стрельбой, где того и гляди схлопочешь девять граммов свинца промеж глаз. И начальство — не капитан-дуболом, который без словечка «бля» даже поздороваться не может, а красивая, известная женщина. Она же — охраняемый объект. Кочетков с первого дня стал звать ее Хозяйкой, как та ни переучивала своего телохранителя.

Вася работал через день, вернее, через сутки, в пересменку с напарником. Казалось бы, куда лучше? Но работа так его выматывала, что все свободное время он в полудреме валялся на диване у себя дома. У Хозяйки словно шило было в одном месте.

Она метеором летала в самые разные концы города. Но больше всего Васю изматывали долгие часы ожидания под очередной дверью. Вот как сейчас, когда Хозяйка плескалась в бассейне.

Наконец до ее выхода осталась пара минут. Кочетков оторвал прилипший зад от деревянной скамьи и потянулся всем своим сильным телом. В этот момент с улицы послышался пронзительный вопль сигнализации. Вася узнал его сразу. Это оскорбленно кричал белый «Мерседес» Хозяйки, припаркованный в Турчаниновом переулке.

Кочетков на секунду замешкался, а потом рванул к машине. Ничего с Хозяйкой здесь, где полно народа, не случится, а вот если угонят дорогущую лайбу, ему, Васе Кочеткову, несдобровать.

Выскочив в переулок, Вася убедился, что вопящий «Мерседес» на месте, и уже шагом направился к машине, чтобы установить причину, по которой сработала сигнализация.

Разумеется, он не обратил никакого внимания на плюгавого человечка, прошедшего мимо него. И это было второй роковой ошибкой Васи Кочеткова.

Шорохов нарочно пнул колесо «Мерседеса» и теперь, убедившись, что телохранитель на какое-то время выключен из игры, тенью проскользнул в двери бассейна. Именно в это мгновение в холле появилась она.

Несмотря на темные очки, закрывавшие пол-лица, Шорохов сразу узнал свою королеву. Теперь остановить его было невозможно. Шорохов подошел к ней вплотную и выхватил из кармана опасную бритву — так, чтобы ее видела только королева.

— В чем дело? — спросила она, невольно отступая.

— Вы сейчас пойдете со мной, — горячим шепотом ответил Шорохов. — Умоляю вас, ни звука! Иначе мне придется…

Шорохов замолчал, стараясь проглотить ком в горле. Но его горящий взгляд и блеск открытой бритвы все объяснили без слов. Интуиция подсказала королеве, что это не дурацкий розыгрыш. Напротив, все было очень серьезно, а значит — на грани жизни и смерти.

— Хорошо… — тихо оказала она, стараясь выиграть время. Шорохов с неожиданной силой, точно клешней, взял ее под руку.

— Еще раз умоляю, ни звука, — повторил он. — Иначе мы оба умрем. Сначала вы, потом я!..

— Ты правда думаешь, что это была не она? — спросил Станислав Адамович.

— А ты? Разве ты думаешь по-другому, Стасик? Под немигающим взглядом жены он смешался:

— Нет, Верунчик! Конечно нет! Просто никак не могу объяснить себе все это безумие. Не могу понять, что тут правда, а что бред. Допустим, что все это — непонятная для нас игра спецслужб. Но наша дочь с какого тут боку припека?

— Не знаю. Ничего не знаю, — сказала Верунчик. — Знаю только одно: ее надо искать. Вот прилетим в Москву и прямо из аэропорта…

Слезы не дали ей договорить.

Постепенно Верунчик все-таки успокоилась и забылась в самолетном кресле беспокойным сном. Станислав Адамович с нежностью посмотрел на измученное лицо жены. Пережить такое! Да еще три ночи без сна! Сам он не чувствовал утомления. Он все время мысленно задавал себе тысячи вопросов и ни на один не находил логичного ответа.

Какой-то компромат на дочь у ФСБ, разумеется, был. С этим нельзя не согласиться. Возможно, по дурости своей она и правда спуталась с каким-то известным киллером. Не исключено, что и влюбилась в него, влюбилась искренне, не подозревая, быть может, что ее избранник — наемный убийца. Но ведь не помогала же она ему в его черных делах, не нажимала сама на курок. Такое даже представить смешно! И может быть, он, запутывая следы, действительно увез ее в Италию. Какая же баба откажется махнуть с любимым человеком за границу? Любовь, как известно, слепа. В чем же тут криминал?

А то, что она столько лет пудрила мозги родителям, — так это тоже не преступление. Все дети так поступают. Или волновать попусту не хотят, или не выносят в зрелом возрасте родительской опеки.