Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Хм, – только и говорю я. – Хм…

– Что?

– Слушай, – делаю я глубокий вдох, – у меня появилась одна мысль…

– Какая? – интересуется Джо.

– Она очень странная.

– Это меня не пугает.

– Ну хорошо, – говорю я, глядя ей в глаза. – Я хочу сделать тебе предложение.

– Хм? – она вопросительно мычит.

Я выстукиваю дробь пальцами на коленке.

– У тебя проблемы с китайским бойфрендом. У меня проблемы с белой девушкой. А у наших родителей в мировоззрении есть чудовищного размера слабое место. Расистское слабое место. Что, если мы извлечем из этого выгоду?

Джо поднимает брови.

– Что ты имеешь в виду? – Она произносит эту фразу не как вопрос, а как утверждение.

– Я предлагаю следующее. – Я делаю глубокий вздох и задерживаю дыхание. – Давай сделаем вид, что мы встречаемся.

Она смотрит на меня с недоумением. Я ерзаю на месте.

– Мы сделаем вид, что мы вместе. И начнем ходить на свидания. Наши родители будут этому бесконечно рады, и они позволят нам видеться так часто, как мы захотим. Школьные праздники, каникулы – когда угодно. Только во время этих свиданий…

Джо округляет глаза:

– …мы будем встречаться с тем человеком, в которого влюблены.

Я повторяю жест Ву:

– Точняк.

На губах Джо появляется улыбка, она становится все шире и шире, и вот наконец Джо начинает хохотать, как целая армия белок. Она смеется и не может остановиться. Когда Джо успокаивается, я замечаю, что на первом этаже все притихли. Наши родители прислушиваются к тому, что происходит у нас.

– Ты просто сумасшедший, – говорит Джо.

Я складываю на груди руки и довольно ухмыляюсь.

– Но ты чертов гений.

Мы с Джо сидим рядом, склонившись над телефонами.

– Значит, я должна тебе написать, когда Ву хочет со мной встретиться? – спрашивает она.

– Ну да. И я постараюсь на то же время назначить свидание с Брит.

– Но им об этом говорить нельзя.

– В смысле Брит и Ву?

– Привет, Брит Минз, – отвечает мне Джо делано мужским голосом, – я делаю вид, что хожу на свидания с Джо, только для того, чтобы у меня было алиби для моих родителей-расистов, которые ненавидят девяносто восемь процентов населения страны.

– Ну, если так все объяснять, то точно ничего хорошего из этого не выйдет, – говорю я.

– Но твой план сделает нашу жизнь гораздо проще, – отвечает Джо.

Я улыбаюсь ей. Конечно!

– Я потом ты пишешь мне, удалось ли синхронизировать свидание? – спрашивает Джо.

– Чего‐то слишком много сообщений получается, – говорю я. – О, придумал. Будем вести общий календарь.

– Ну ты и гик, – говорит Джо.

Я с вызовом смотрю на нее: «Ну и что?»

– На самом деле идея с общим календарем отличная, – признает она наконец.

Я отправляю ей приглашение. Она его принимает. Я создаю на своем телефоне тестовое мероприятие и называю его «Фрэнк и Джо начинают официально встречаться». Ее телефон тренькает, она видит событие в календаре и начинает смеяться.

– Тогда договорились.

– Договорились.

– Фрэнк! – кричит мама с первого этажа. – Ужин готов!

Я киваю Джо:

– Ну что, ты готова?

Она кивает мне в ответ, и на долю секунды мне кажется, что мы с ней десантники, которые должны выпрыгнуть с парашютом из самолета. И тогда мы делаем вот что: мы беремся за руки и спускаемся вниз. Я и до этого не раз держал ее за руку, когда мы боролись на больших пальцах, когда вызывали духов во время ненастоящих спиритических сеансов на Хеллоуин и во время бесконечно длинных молитв перед праздничными ужинами… И всегда рядом были другие люди. А сейчас есть только я и Джо.

– У тебя ладонь вспотела, – жалуется она, когда мы спускаемся вниз по лестнице.

– Это твоя.

– Нет, твоя.

– Нет, твоя.

Спустившись, мы завершаем наше представление: поворачиваемся, убеждаемся в том, что родители нас заметили, и через полсекунды опускаем руки. Смысл этой уловки простой: мы сделали вид, что чудесным образом влюбились друг в друга после того, как полтора часа провели в комнате Джо, и забыли о том, что держимся за руки.

Наш план работает.

– О-о-о-о! – восклицают родители.

– Что? – с невинным видом спрашиваю я.

– Есть пора, – отвечает мама.

– Ешь, ешь, – говорит мама Джо, возясь с горелками под богато украшенными серебряными блюдами.

– Вы хотеть вина? – спрашивает мой папа.

Я сразу понимаю: наш план сработал. Серьезно? Вино?

Мы накладываем себе еду. Французский ужин подан в корейском стиле – это буфет, и еды слишком много. Я накладываю себе еду в тарелку, Джо накладывает в свою. В конце буфета нас ждет папа. Он провожает нас к детскому столу и отодвигает нам стулья, как какой‐нибудь смуглый метрдотель из Средиземья. Мы садимся. Обычно за детским столом сидит гораздо больше людей, но на этот раз здесь только мы с Джо. Мы сидим лицом к взрослым, а они – лицом к нам. Просто какой‐то стол жениха и невесты во время свадьбы.

Некоторое время царит полное молчание. Потом миссис Сонг, покопавшись в своем огромном телефоне-планшете (конечно же, он корейский), включает какую‐то современную рок-композицию – просто унылая череда заезженных клише. Папа в это время наливает нам вино. Он наполняет бокалы до краев, словно это апельсиновый сок и нам с Джо по шесть лет.

I never knew I could feel this way.

The clouds are breaking, it’s a brand new day… [20] Не знал, что такое бывает. Облака ушли, наступил новый день… (англ.)

Джо дергается. Такое чувство, что она сейчас перевернет наш стол.

– Блин, блин. Я не смогу.

– Держись, – шепчу я ей.

Мы начинаем хихикать. Родители замирают и смотрят на нас огромными глазами, и взгляд у них глупый, как у счастливых осликов. Потом они понимают, что повисло неловкое молчание, и снова принимаются разговаривать. Со стороны они похожи на пьяных, которые старательно притворяются трезвыми. Нам с Джо играть на публику тяжело, но план работает.

– Давай выпьем, – предлагаю я. – Говорят, алкоголь помогает.

Мы не можем поднять бокалы, потому что они полны до краев, поэтому наклоняемся и отпиваем. Я тут же об этом пожалел. Нет, серьезно, как вообще можно пить вино просто так, не смешивая со спрайтом или с чем‐то типа того? Алкоголь, я тебя не понимаю.

– Эй, – шепчет Джо, – зацени.

– Что?

– Три секунды смотри мне в глаза.

Я делаю то, что она попросила, и правым ухом слышу, что за столом взрослых воцарилось молчание.

– А теперь посмотри на стол взрослых.

Я смотрю на родителей, и Джо делает то же самое, и взрослые снова начинают оживленную беседу.

– А теперь опять посмотри на меня.

Я смотрю на нее. Мне всегда почему‐то казалось, что у нее черные глаза. Оказывается, они не черные. Они темно-коричневые. Я ловлю себя на мысли о том, соответствуют ли они нелепым требованиям, которые моя мама предъявляет к размеру. На верхних веках у Джо есть двойная складка, ssangkkeopul. Корейцы считают, что это очень красиво, и даже готовы на пластическую операцию ради нее. У меня нет ssangkkeopul. Должен ли я завидовать Джо?