Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Но как же расчеты Мальтуса? Если они верны, численность населения должна была превысить объем продовольствия, и мы давно должны наблюдать страшные картины людоедства и другие ужастики. Но ничего подобного мы не наблюдаем. Почему?

Логика Мальтуса была безукоризненна для своего времени. С развитием науки рост продовольствия поднялся до прироста населения. Произошло примерно то же самое, что прогнозируется с нефтью — можно посчитать, когда она кончится, и далее рисовать апокалиптические картины. Но только есть высокая уверенность, что к тому времени люди освоят новые источники энергии. Большие надежды в этом не на различные ветряки (все это не новые технологии, а очень старые, ветряные мельницы на этом принципе работали) а на исследования в глубинах атомного мира. Потому и андронные коллайдеры строят.

Сейчас аналогичная ситуация со смертью. Старые мальтузианцы находили чуму благостью и естественным природным регулятором. Они уверяли, что человечество без этой горькой пилюли пропадет. Новые мальтузианцы не отстаивают идею благости чумы. Вместо чумы теперь у них смерть, которую они находят великим благом и естественной необходимостью. Они говорят, если люди начнут умирать, когда захотят (а многие не скоро захотят), наступит перенаселение со всеми его ужасами. Без горькой пилюли в виде матери-смерти нас всех ждут еще более горькие последствия, чем прогнозировал Мальтус.

Вчера общество нашло в себе силы проигнорировать Мальтуса и его сторонников по вопросу чумы. Сегодня ему нужно найти силы проигнорировать стенания последователей Мальтуса относительно смерти. Для этого нужно стоять на позиции: если нечто убивает людей, не важно, чума это или смерть, нужно не оправдания искать, а проблему решать. Когда вопрос будет решен, возникнет новая ситуация. В ней будут новые проблемы. И их тоже нужно будет решать по мере их поступления, а не высасывать из пальца смешные аргументы в пользу полезности и необходимости смертельных проблем.

Если встать на логику новых мальтузианцев, в копилку борьбы с перенаселением нужно положить не только популяризацию контрацептивов и абортов, но и онкологию или туберкулез, сердечно-сосудистые и прочие заболевания.

Если быть последовательным, а не половинчатым мальтузианцем, нужно выступать против излечения этих болезней. Потому что вылечить человека, значит, увеличить число живущих. Это увеличит нагрузку на планету. Следовательно, здравоохранение — зло. Но кому такая логика покажется убедительной?

Еще одна палка в колеса мальтузианства: люди исправно умирают как естественной смертью, так прилежно убивают друг друга всевозможными способами — от войны до бытовухи. Смерть давно поставлена на поток. Но только население все равно растет. Как следствие, ресурсы тают, а экология ухудшается. Значит, корень проблемы не в том, что люди недостаточно активно умирают, а в чем-то другом.

Я считаю, корень в бесхозности планеты. Смертные живут по формуле: на мой век хватит, а после меня хоть потоп. Смотрят на Землю как на гостиницу, откуда не сегодня-завтра съедут. Постояльцу в голову не придет решать капитальные проблемы гостиницы. Вот если бы ему ее в собственность дать, тогда он, будучи хозяином, засучит рукава.

Проблема исправится, если на планете появится хозяин, знающий, что он тут не на время поселился, а навсегда пришел. Никто не станет разбирать дом на дрова, если ему зимовать в этом доме. Хозяином может быть только победившее смерть человечество. Пока смерть не побеждена, общество неизбежно будет иметь психологию временщика.

Пока над социумом висит установка «жизнь конечна», нет смысла думать о будущем. Потому что будущее — смерть. И если так, нужно жить по формуле: живи здесь и сейчас, бери от жизни все, после нас хоть потоп. И это еще больше увеличивает нагрузку.

Рассмотрев затычки людей из товарняка, посмотрим, как бездействие оправдывают люди пассажирских вагонов. Многие из них ищут ответ у философов, но везде натыкаются на вопиющую бедность мысли относительно масштаба поднятых вопросов.

Чаще всего люди из хороших вагонов видят решение в науке. Оказывается, они не бездействуют, а реагируют на проблему смерти как налогоплательщики. Каждый занят своим делом. Одни на фронте, другие в тылу. Одни налоги платят, другие науку развивают.

Действительно, из бюджета на исследования в области здравоохранения и фармации идут гигантские средства. Их объем превышает вложения в энергетический сектор. Это дает основание для уверенности, что где-то там есть тайные и явные лаборатории. Ученые в белых халатах склонились в них над пробирками и куют оружие победы над смертью.

Наверное, это самая хорошая затычка из всех существующих. Но никто не задается вопросом, на что конкретно расходуются огромные суммы. А они расходуются на борьбу с онкологией, СПИДом, сердечно-сосудистыми заболеваниями и прочее. На борьбу именно со смертью, как ни парадоксально, из бюджета любого государства не идет НИЧЕГО. В лучшем случае ее касаются по остаточному принципу. Отношение, примерно, как до ХХ к освоению космоса. Хочется какому-то чудаку ковыряться с этой темой — пусть. Но серьезно эту проблему общество не воспринимало. Аналогично и со смертью сегодня.

Каждый может получить результат, пропорциональный силе стремления. Кто учится играть на скрипке, тот однажды заиграет. Кто копает яму, тот выкопает ее. Кто не совершает действия, тот не может получить результат, порождаемый действием.

Человечество не стремится создать технологию против смерти. Напротив, все его усилия сосредоточены ровно в обратном направлении — создавать технологии против жизни. Лучшие мозги и львиная доля бюджета сконцентрированы на военной сфере. Закономерно, что у общества есть атомная бомба, и нет ответа на вызов смерти.

Шанс появится, если ресурсы социума, в первую очереди интеллектуальные, пойдут не против жизни, а в обратную сторону — против смерти. Тогда вместо эффективных способов убивать людей появятся эффективные способы не стареть и не умирать.

Но пока идея победить смерть выглядит бедным родственником, примостившимся на краю бюджетного стола. Беднягу на пушечный выстрел не подпускают к бюджетному пирогу. В лучшем случае он рассчитывает на упавшие со стола крошки.

Говорить, что наука ищет победы над смертью — большое преувеличение. Наука ищет новые и совершенствует старые способы лечить болезни. О преодолении смерти она рта не открывает хотя бы потому, что тема требует философского осмысления. Но так как на планете нет науки, занимающейся этим вопросом, нет и теоретиков в этом направлении.