Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Самые продвинутые сторонники бездействия относительно смерти вспомнят фразу Платона: «Никто из нас не родился бессмертным. Если бы это с кем случилось, он не был бы счастлив, как это кажется». И это как бы объясняет, поэтому люди желают умереть.

Желают, но не прямо сейчас. Как сказал по поводу этой позиции Станислав Лем: «Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать». Ну да… Умереть они совсем не против, но с течением времени (это нужно понимать, как никогда). «Вы не в церкви, вас не обманут. Будет и задаток. С течением времени» {145} 145 И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев» .

Все, кто против преодоления смерти, остаются таковыми, пока в безопасности. В уютной обстановке уверенным голосом они заявляют, что у них отсутствует страх перед смертью, и потому они хотят умереть, когда случай решит. И не хотят вмешиваться в этот процесс. Они предаются в руки смерти, как герой советской комедии «С восторгом предаюсь в руки родной милиции. Надеюсь на нее и уповаю» {146} 146 к/ф «Иван Васильевич меняет профессию» . Они находят даже унизительным бояться ее. Полные отваги, люди спокойно и смело смотрят в лицо приближающейся старухе с косой. Кто в преклонном возрасте, те добавляют еще, что уже пожили свое, и им пора… Они ждут своего часа…

Еще можно вспомнить людей, переживших клиническую смерть и рассказывающих, как хорошо ТАМ. Другие смотрят на них и заражаются спокойствием. Страха нет, потому что конца, оказывается, тоже нет. Люди же были ТАМ, и лично все видели.

Но проведем умозрительный эксперимент — поместим всех этих храбрых и мудрых людей в ситуацию реальной смертельной опасности. Например, на тонущее судно. Как вы думаете, последуют ли они сказанным словам о благости смерти, готовности умереть и что им пора? В том числе и те, кто побывали за чертой, и теперь так монументально и благородно вещают свою позицию. Хоть один из них сядет в позу лотоса и примет смерть так, как говорил о ней, — твердо, созерцательно и молитвенно?

Такие люди возможны. Например, Бенджамин Гугенхайм, пассажир первого класса на Титанике, практически насильно усадил в шлюпку своих близких, утешив их тем, что дело пустяковое и проблема вскоре будет решена. Вместе с камердинером одел смокинги и вышел в центральный холл, как про него скажут «благородно умирать». Свидетели, кто его в последний раз живым, говорили, что он сидел за столиком в холле и наблюдал, как поднимается ледяная вода. Когда им предложили спасаться, он ответил: «Мы одеты в соответствии с нашим положением и готовы погибнуть как джентльмены».

Можно его поступок прокомментировать как-то иначе, кроме как в восхитительных тонах? Можно, если помнить, что всякая жизнь стремится к своему благу. Бегство от дискомфорта — тоже разновидность блага. Если спасение от смерти порождает больший дискомфорт, чем ее приятие, человек принимает. Точно так же, как человек, у которого мать или ребенок больны, имеет два варианта: бросить на произвол судьбы или ухаживать. Как поступит человек, на 100% зависит от того, что для него является большим благом (в данном случае точнее будет сказать, меньшим дискомфортом). Для кого бросить ребенка и мать больший дискомфорт, те будут ухаживать. Для кого это не является дискомфортом, те бросят и даже не вспомнят. Аналогично и с упомянутым Гугенхаймом, для него большим дискомфортом было спасаться. Всякая жизнь стремится к своему благу.

Если бы я писал духоподъемный роман, этот поступок можно было красочно описать в соответствующих выражениях. Но я не роман пишу, а анализирую ситуацию. Потому нет нужды прибегать к эмоциям. Напротив, есть нужда дистанцироваться от них и смотреть на ситуацию непредвзято и со стороны. Такой взгляд делает из ситуации непривычные выводы, но перефразирую слова Аристотеля «Платон мне друг, но истина дороже», я могу сказать «привычные эмоциональные оценки мне приятны, но истина дороже». А она такова, что поведение человек абсолютно формирует установки и стремление к благу.

В обществе единицы людей с такими сильными установками, что нарушение их так болезненно, что они лучше готовы умереть, чем нарушить их. Это, примерно, как для вас отгрызть у живого ребенка руку, и тогда вы спасетесь. Люди не смогут (я не смогу) этого сделать, ибо слишком велик дискомфорт. Они предпочтут умереть, чем грызть.

Если взять за 100% всех смелых и благородных людей, транслировавших на теплой кухне или перед камерой в студии про свое личное презрение к смерти, абсолютное большинство перед лицом реальной смерти бросятся искать выход — спасаться. Придет момент истины. Слова о благости смерти не совпадут с поступками.

Одно дело говорить про свое бесстрашие перед смертью. Другое дело на делах соответствовать сказанному. Одно дело, на мягком диване вещать о готовности сражаться насмерть за идеалы. Другое дело реально сражаться. По факту красивые слова люди чаще используют не для того, чтобы обнажать свои намерения, а чтобы скрывать их.

Диванные смельчаки и форумные мудрецы прекрасно понимают про себя, что не будут следовать своим словам в реальной ситуации. Но не могут признать, что дом горит, они знаю это, но вместо действия смотрят кино и пустые разговоры ведут (относительно проблемы пустые). Зафиксировать такое положение дел, значит, признать себя идиотом.

Чтобы уйти от психологического дискомфорта, эти умные люди придумывают себе очень интересные и крайне разнообразные заглушки. Одной из них является экология планеты. «Зеленые» выступают за смертность человека, потому что бессмертие грозит перенаселением и истощением ресурсов. Такая хорошая благородная затычка — не за себя добрые люди переживают, за будущие поколения. А они уж ладно. Уж как-нибудь. Герои…

В XVIII веке подобные опасения высказывал английский мыслитель и священник Мальтус. Он считал естественным регулятором численности населения чуму, голод, войну и прочее. Если в мире не будет повальных эпидемий, войн и голода, человечеству грозит перенаселение. Бог создал регулирующие инструменты, чтобы соблюсти гармонию.

Его утверждения подтверждали расчеты: население росло быстрее, чем питание. Он писал, что почва имеет предел эффективности, а бедные слои населения «чрезвычайно плодовиты». Чтобы избежать губительного перекоса, голод с войной и чумой выкашивают преимущественно низшие слои населения, тем самым спасая мир от хаоса и краха.

Возразить Мальтусу было нечего — логика безукоризненна. Но людей не остановили его безупречные аргументы. Вопреки показанным им ужасам, какие случатся, если в мире не будет чумы, они все равно искали способ победить чуму. И в итоге, как только спали церковные оковы, нашли. В XIX веке был найден возбудитель чумы, и проблему решили.