Венди Хиггинс - Коллекция поцелуев

Под конец представления я услышала шепот Майка:

– Дашь мне свой номер?

Я повернулась к нему, еле заметно улыбаясь.

– Ты уезжаешь в колледж. Там ты встретишь кучу других девчонок.

Он весело и с удивлением посмотрел на меня.

– Не хочешь оторваться со мной до отъезда?

Я покачала головой.

– Я не собираюсь разбивать свое сердце из‐за парня, который одной ногой уже в другом месте.

Приподнявшись на носочках, я в последний раз поцеловалась с ним. Его глаза все еще были слегка выпучены от удивления. Кажется, он впервые встретил девушку, которая так легко отказала ему.

– Мне было хорошо сегодня, – сказала я.

Он продолжал таращиться на меня, пока я пятилась, продираясь сквозь окружавшую нас толпу расходившихся людей. Я нашла Кензи и взяла ее за руку.

– Пока! – крикнула она Коричневой Шляпе.

– Подожди, – сказал он, но она уже отвернулась и, хихикая, зашагала вместе со мной прочь. Лин и Моника шли впереди нас, подхваченные потоком расходившейся толпы.

Я в последний раз обернулась, чтобы взглянуть на четверых парней, стоявших в ряд точно так же, как они сидели в начале концерта, разглядывая нас. Однако теперь их лица выглядели совершенно озадаченными. Бедненькие, они так и не поняли, что с ними только что произошло.

НАСТАЛО ВРЕМЯ ВТОРОГО вечера по сбору урожая поцелуев. Теперь мы все вчетвером были в деле. Я припарковалась около старого кирпичного дома Моники и достала из машины свои шмотки. Сегодня мы ночуем у нее, поскольку она живет ближе всех к месту проведения вечеринки. Господи, спасибо тебе за друзей. Глупых, сумасшедших и все же горячо любимых мной. Лучших подруг было не сыскать на всем свете.

Как всегда, выбор нарядов для вечеринки – это целое дело. Мы свалили всю имевшуюся одежду на кровать и начали копаться в этой огромной куче. Хотя у всех был одинаковый размер, некоторые вещи смотрелись на нас по‐разному. Моника примерила мою лаймово-зеленую рубашку с вырезом, которая едва закрывала ей живот.

– Черт, подруга, эта рубашка маловата, – сказала она, взглядом измеряя недостающую длину.

– М-м-м… на мне она сидит совершенно по‐другому, – ответила я.

– Дэшка в нее не влезает, – прохихикала Кензи.

Эта фраза рассмешила нас всех. Давненько мы не звали друг друга нашими кличкам. В начале второго года обучения в старшей школе мы заметили, что у нас разные размеры лифчиков. У Моники чашка D, у Лин – C, у меня – B, а у Кензи – А. По этим размерам мы и придумали наши прозвища: Дэшка, Цэшка, Бэшка и Ашка. Понимаю, это глупо, но нам казалось невероятно остроумным, что мы можем обсуждать размеры наших лифчиков на публике, и никто не мог пожурить нас за это.

– Да уж, это не вариант, – сказала Моника. – Моим девочкам в ней тесновато.

Она стянула с себя рубашку и бросила обратно в общую кучу. Нам было неловко раздеваться догола друг перед другом, что бы там ни думали друзья противоположного пола, но оставаться в нижнем белье было вполне приемлемо. Моника нагнулась надо мной, потянувшись за футболкой на кровати, и своей грудью легонько, но ощутимо шлепнула меня по лбу.

– Эй! – засмеялась я, присев на корточки. – Ты шлепнула меня сиськами прямо по голове!

– Прости! – Моника тоже засмеялась.

И Кензи тоже затряслась всем телом, очаровательно хихикая.

– Шлепнула сиськами!

Она схватилась за живот и принялась кататься по полу. Не смеяться при виде этой картины было решительно невозможно.

– Я тоже хочу кого‐нибудь шлепнуть сиськами! Так нечестно!

– Не переживай, я тоже не могу, – подбодрила ее я.

Отбросив в сторону лаймовую рубашку, я взяла шелковую розовую с воротником. Думаю, это вещица Кензи.

– Можно надеть? – спросила я Кензи.

– Конечно! – ответила она, наконец отдышавшись.

В это время заиграла классная песня, и Лин, подбежав к колонкам, сделала звук погромче, чтобы мы могли подпевать. Кензи, как обычно, не попадала в ноты, но вопила во всю глотку. Двое младших кузенов Моники попытались войти к нам и потанцевать, но она быстро выпроводила их и закрыла дверь. Когда мы наконец оделись, а каждый локон был выпрямлен или закручен, мы принялись за блески и помады, чтобы выглядеть максимально «целовательно». Затем, взявшись за руки, мы отправились к дому Келлума по соседству. Ну, держитесь, бейсболисты.

Это больше походило на посиделки, чем на вечеринку. Здесь была почти вся наша бейсбольная команда, наряду с несколькими популярными парнями из округи. Их девушки тоже были здесь и пресекали любые попытки подкатить к ним. Я надеялась на громкую музыку и отвязную тусовку, а вместо этого все скопом набились в гостиную и смотрели игру по телевизору. Это было не по мне. Кайл сидел, развалившись в кресле, и я едва удержалась, чтобы не фыркнуть, когда Лин и Кензи метнулись к нему и уселись на подлокотники. Он улыбался так, будто выиграл в лотерею, и, на мой взгляд, вполне справедливо. Десятиклассница, лежавшая на полу у его ног, нахмурилась. Надеюсь, ничего плохого из этого не выйдет. Мы с Моникой стояли, облокотившись о стену, и махали девчонкам, которых знали, пытаясь взглядом встретиться с незнакомыми и улыбнуться им. Женская солидарность превыше всего. Спустя несколько минут этой скукоты я многозначительно посмотрела на Монику, и она попыталась запрокинуть голову, закатив глаза и хлопая ресницами. Попыталась, потому что ударилась затылком о стену, издав тихое «Ой!». Я усмехнулась, глядя, как она потирает ушибленное место.

Мое настроение слегка улучшилось, когда я увидела, как в комнату вошел парень постарше с двумя ящиками пива. Все парни спрыгнули с насиженных мест и ринулись на кухню, оживленно разговаривая.

– Это брат Келлума, – пояснила Моника.

Он оставил пиво, взял деньги у Келлума и его друзей и ушел. Весь дом буквально ожил, пока принесенное пиво расходилось по рукам. Мы вчетвером взяли по банке. Честно говоря, мы не любители выпить, нам обычно хватало одной, максимум двух банок, чтобы напиться вдрызг, но мы все равно никогда не останавливались. Однажды Кензи стошнило в моем минивэне, и сейчас я пыталась удержать ее, чтобы не повторился тот случай. Убирать рвоту было не очень весело.

В скором времени толпа разделилась: парни, у которых были девушки, пошли в столовую поиграть в карты со своими парами, а все остальные остались на кухне посмеяться и поболтать. Это уже больше походило на вечеринку. Я облокотилась на стойку и попивала гадкое теплое пиво. Изучая собравшихся, я сузила выбор до Брента Доджа из моего класса по английскому. Он был не очень‐то высоким, всего на дюйм или два выше меня, еще и с совершенно детским лицом. Его бейсболка была низко надвинута на лоб. Заметив, что я смотрю на него, он перестал разговаривать со своим приятелем. Я улыбнулась и отвела взгляд, посмотрев на Монику.