Алексей Понедельченко - Весело и страшно

Парень на «Ниве» приехал довольно быстро. Он сам достал трос и сам зацепился.

— Садись за руль!

— За какой?

— Да, в общем, похуй. За любой. Можешь в «Ниву» за руль. Я всё равно не знаю, куда тебя тащить.

— Я тоже… Может, сжечь её к чертям?

— Мозги не еби. Понимаю, стресс.

Я объяснил, где находится мой дом, и мы поехали. Когда буксировка была окончена, я протянул парню на «Ниве» три сотенных купюры.

— Ёбнулся, что ль?

Я молча достал ещё две.

— Не надо ничего, давай чинись! — сказал он и уехал.

Я проводил его взглядом, развернулся и пошёл домой. Машина стояла на улице. Кажется, я её даже не запер. Сутки смотреть на неё не мог.

Потом, конечно, вышел, открыл капот, разобрался, в чём дело, купил нужные запчасти, поменял, завёл. Но после этого случая что-то щёлкнуло в голове.

Всякий раз, когда я видел, как кто-то самостоятельно толкает свой пресмыкающийся дирижабль, я останавливался и предлагал помощь в буксировке. Почти всегда её принимали. Часто в конце предлагали деньги, которые я никогда не брал. Мы с моей зубилой перетаскали на себе, наверное, всё ВАЗовское семейство и даже несколько иномарок. Одной из них, кстати, был «Ситроен», которого пригнали из Белоруссии. Я тогда ещё вспомнил толстого на кольце.

Один раз мне довелось принимать участие в замене ремня ГРМ в тридцать семь градусов мороза на «пятнахе», водитель которой к тому времени морально настроился умирать. Зимняя трасса. Сибирь. Сотовая связь не ловит. Проезжающих машин мало, и никто не останавливается. Я всегда возил с собой запасной ремень ГРМ, а после этого случая стал возить два.

Споры о российской автомобильной промышленности ведутся до сих пор. Одни называют «Лады» вёдрами с болтами, другие пытаются защищать имя своих машин личными примерами. Однако все эти рассуждения, на мой взгляд, очень поверхностны. Суть лежит гораздо глубже.

Российские автомобили — это протест и вызов обществу потребления и сервиса. Там, где водитель иномарки вызывает эвакуатор и готовится тратить деньги, там водитель «Лады» открывает капот и приступает к самостоятельному ремонту.

Водитель российского автомобиля знает, что на этой земле он не может рассчитывать ни на кого, кроме себя. И поэтому он вкладывает в свою машину гораздо больше, чем деньги на новые запчасти или на бензин. Водитель российской машины вкладывает в свою машину душу и часть себя самого. Машина для него — это не просто средство передвижения, а часть его организма. Автомобиль ему нужен, как панцирь черепахе, как самолёт Мересьеву, как протезы Эйми Маллинз.

Жена может изменить, друзья — предать, телефон — сломаться. Водитель русской машины может плохо разбираться в особенностях взаимоотношений между людьми, но он точно знает, что бегунок трамблера крутится против часовой стрелки, что порядок зажигания один-три-четыре-два и что двигатель обязательно должен запуститься при наличии топлива, воздуха и искры.

Водитель российской машины всегда готов к любым трудностям. Он стойко и мужественно переносит все тяготы, связанные с отечественным автомобилизмом, и транспонирует эту выносливость в российскую жизнь, которая, как известно, никогда не была сладкой. Он гоняется за счастьем, объезжая дороги и дураков.

Российская машина — это рок, но не рок-н-ролл. Это Фёдор Достоевский и Михаил Задорнов. Это Юра Хой и Григорий Лепс. Это опера «Князь Игорь» и сборник лучших песен группы «Фактор 2». Это «Война и мир» и анекдот про возвращение мужа из командировки.

Это то, что не сделает тебя счастливее или несчастнее. Не откроет глаза на то, как прекрасен или ужасен этот мир. Российский автомобиль относится к тому неведомому, что делает хороших людей лучше и плохих хуже, оставаясь при этом совершенно никаким.

Я никак не представляю Россию без российских автомобилей.

За неполных три года владения «девяткой» я сменил работу, место жительства и жизненные ориентиры. Пришло время менять автомобиль. Я помню мужика, который купил мою «девятину». Вот он сидит на заднем сиденье и говорит:

— Моему сыну исполняется восемнадцать на следующей неделе. На права отучился уже. Хочу ему в подарок взять «Ладу». А то знаешь, привыкли они, молодёжь, на всё готовое и тёпленькое. Понимаешь, о чём я?

Ещё бы я не понимал.

Прошло уже несколько лет, но когда я вижу в потоке бежевый ВАЗ-21093, я забываю куда ехал.

Вон она, вон! Ну-ка, ну-ка. Она?

Нет. Не она…