Жан-Мари Леклезио - Битна, под небом Сеула

– Что ты видела в храме? – спросила чуть позже Хана.

Она подумала, что бог благословил Наоми и теперь, преобразившись, она пребывает в радости. Но Наоми только пожаловалась, что у нее болят ноги. «Может, это не ее бог, – подумала Хана. – Может, она рождена христианкой, в конце концов, мне ничего не известно о ее семье». И Хана повела девочку в собор Мёндон [50] Собор Мёндон (собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии) – католическая церковь в Сеуле, расположенная на улице Мёндон. Кафедральный собор архиепархии Сеула и национальный историко-архитектурный памятник. , большое кирпичное здание в самом сердце оживленного квартала, окруженное кинотеатрами, пиццериями и кафе. Но Наоми там тоже не понравилось.

– Тут мрачно! – сказала она. – И почему все люди тут кажутся такими грустными?

Старая Хана призадумалась. «Если Наоми не буддистка и не христианка, кто же она тогда?» Как-то в субботу, когда в школе не было занятий, Хана решила отправиться в новую экспедицию. Ехать пришлось на другой конец города в квартал под названием Вуитон – нагромождение узких улочек вокруг автобусного вокзала. В помещении, похожем на гараж, танцевала на саблях высокая мужеподобная женщина. На ней было надето сразу несколько платьев, которые она снимала одно за другим, не переставая кружиться. Обута она была в большие американские красно-белые кроссовки, а на запястьях у нее позвякивали медные браслеты. Семьи складывали к ее ногам подношения, бутылки со спиртным, фрукты, сигареты, деньги в незаклеенных белых конвертах. Хана тоже приготовила немного денег, она хотела представить женщине дочку, чтобы та ее благословила. Наоми держалась позади Ханы, не желая показываться, прятала лицо в юбки приемной матери.

– Не бойся, дай ей твой конверт!

Но Наоми ни в какую не желала подойти, конверт весь измялся в ее ручке. Женщина все кружилась, поглядывая на Наоми то сердито, то насмешливо, с губ у нее то и дело срывались непонятные слова, которые она произносила то низким, то пронзительным голосом, стуча при этом в маленький барабан. Сброшенные платья валялись вокруг нее, принимая в свете неоновой лампы фантастические формы. Потом Хана поняла, что Наоми своим поведением мешала церемонии, семьи-то ведь пришли сюда за благословением, чтобы их сыновья успешно сдали экзамены и поступили в университет. На них уже стали косо поглядывать, все могло кончиться очень плохо. Опустив голову, они выбежали на улицу, и в метро, на обратном пути в Донгдо, девочка так мрачно смотрела на Хану, что та почувствовала себя виноватой.

– Зачем мы ездили смотреть на эту злую тетю? – спросила чуть позже Наоми.

Хана не знала что ответить.

Тогда-то Наоми и заговорила о драконах.

Я на мгновение замолчала, и Саломея сказала мечтательным голосом:

– Я родилась в год Дракона, ты знала это?

Она никогда не говорила мне о своем возрасте, но я тут же быстро подсчитала:

– Это могло быть только в 1977 году.

Саломея:

– Первого февраля 1977 года.

Значит, ей тридцать девять лет или, если считать по-корейски, около сорока. Впервые я решаюсь задать ей вопрос:

– Почему родители назвали тебя Саломеей? Ведь она была жуткая дрянь, правда?

Я употребила английское слово « bitch [51] Сука ( англ. ). », которое в точности соответствует этому персонажу.

Саломея вдруг начинает нервничать и запальчиво отвечает:

– Нет, я сама выбрала себе это имя, потому что хотела бы быть такой – танцующей женщиной! Она ведь прекрасно танцует, эта Саломея, вот люди и злятся на нее за это, все, кроме ее дяди, но они злятся, потому что завидуют, – завидуют славе, это так же, как в истории про Наби: людям не нравится, когда кто-то другой счастлив, они проклинают девушку, которая танцует, но приходит день и – раз! – она отрубает им голову!

Ничего себе.

Саломея сидит задумавшись. День уже близится к концу, осенний свет окрасился в цвета листьев гинкго, которыми усажена улица вдоль ее дома. Я думаю, что ей, наверно, хочется услышать историю, где будет много красок, историю про деревья, про горы – чтобы вырваться из неподвижности своей квартиры, чтобы вздохнуть полной грудью.

У Наоми вошло в привычку смотреть на небо, ничто другое ее не интересует. Каждый день она тащит старую Хану за руку, они вместе выходят на улицу, идут к каналу, подальше от жилых домов. Она смотрит на облака.

– Что ты там видишь, Наоми? – спрашивает Хана.

– То, что я вижу, не шевелится, – говорит Наоми. – Это как будто два огромных свернувшихся змея, они ждут.

– Чего же они ждут? – допытывается Хана.

– Они ждут своего дня, – просто говорит Наоми, а Хана думает, что же это за день, за час такой.

Сама она смотрит на небо между высокими домами, или когда они идут к мосту Самиль-гё, и ничего не видит, даже если очень сильно прищурится. Как-то в воскресенье они сели на метро на синей линии, вышли на станции «Чхунмуро» и пошли к горе. В соснах еще слышалось пение цикад и другой, более пронзительный звук – крик птицы. Наоми сильно сжала Хане руку. «Тут я могу увидеть драконов, – сказала она. – Они не любят городского шума, прячутся, когда вокруг много народу, много машин». Они прошли до дороги, ведущей на вершину горы, далеко от трамвая. Там они уселись на каменную скамью, и Хана прочитала Наоми надпись на каменной стеле, где говорилось про Юн Дончжу [52] Юн Дончжу (1917–1945) – корейский поэт, автор лирических стихов, а также «поэзии сопротивления». . Она прочитала слова поэта, но, возможно, она знала их наизусть в память о войне, на которой нашел свою смерть ее дед.

Одна звезда – для памяти, другая – для любви. Одна звезда для грусти, другая – для желания. Одна звезда для стихов, другая – для моей матери.

Наоми внимательно слушает, а потом говорит: «Мне очень нравятся стихи, где говорится про звезды».

С этого дня Наоми стала часто говорить о двух драконах. Она не говорила, какие они, откуда взялись. Только странные вещи, вроде: «В тот день, когда драконы проснутся…» Или: «Когда придет их час, драконы найдут друг друга». Наоми еще маленькая, и Хана думает, что девочка просто сочиняет, она покупает ей книжки с картинками, в которых говорится о драконах. Однажды она даже сама рассказала ей историю, услышанную в детстве, – историю про морского дракона: «Давным-давно на юге Кореи, неподалеку от города под названием Мокпо, жила старая крестьянка. Она жила одна-одинешенька, потому что ее муж и оба сына погибли на войне. Чтобы прожить, она пекла рисовые лепешки и каждый день продавала их на базаре в Мокпо. И вот однажды по дороге в город ей повстречался тигр. Тигр был голодный, он подскочил к женщине, чтобы съесть ее, но та бросила в него рисовую лепешку и побежала прочь. Правда, бежала она не очень быстро и вскоре почувствовала, что тигр настигает ее, тогда она бросила вторую лепешку, потом третью, потом еще и еще. И каждый раз тигр проглатывал лепешку и продолжал свое преследование. Тут старуха выбежала на берег моря. У нее не осталось больше ни одной лепешки, чтобы бросить тигру, и она обратилась с мольбой к Морскому Дракону: «Великий Дракон, – закричала она, – помоги мне, пожалуйста, спаси меня от этого чудовища!» Не успела она прокричать эти слова, как море отверзлось и из него появился Морской Дракон. Он сказал крестьянке: «Пойдем со мной за море, там, на той стороне, тигр тебе будет не страшен». Так и случилось, Дракон попридержал море, и старуха прошла через него до острова, и жизнь ее была спасена».