Евгений Бузни - Александра

«…То, что произошло в Тбилиси, безусловно, причиняет ущерб интересам перестройки, демократизации, обновлению страны. Решения, действия, поступки безответственных лиц привели к росту напряжённости в республике. Зазвучали антисоветские лозунги, призывы оторвать социалистическую Грузию от братской семьи советских народов. Ложные ориентиры сбили с толку часть людей. Возникли беспорядки. Погибли люди, пролита невинная кровь. Неизмеримо горе матерей и близких, глубока наша скорбь».

Слушая выступавшего на митинге, трудно было поверить, что он не прав. Значит, опять виновны партийные лидеры? Значит, прав Ельцин, когда говорит, что необходимо переизбирать партийное руководство? Интересно, что бы сказала Настенька, если бы узнала о словах Рыжкова, главы правительства СССР, во время обсуждения Тбилисской трагедии на заседании Политбюро партии? Удивительно беспомощным выглядел первый человек в правительстве, говоря:

— Мы в эти дни в Москве были, а что мы знаем? Я — председатель Правительства, а что я знал? О гибели людей в Тбилиси в «Правде» прочитал. Секретари ЦК знали. А вот мы, члены Политбюро, в Правительстве ничего не знали… Мы должны иметь своевременную и правдивую информацию. Куда это годится? Командующий округом там действует, а мы в Москве ничего об этом не знаем. Он возьмет и арестует всё Политбюро Грузии. И мы опять узнаем об этом из газет. И Михаил Сергеевич, оказывается, не знал. Так что же это у нас происходит? Армию применяем, а Генсек об этом узнаёт только на другой день.

Как мы выглядим и перед советским обществом, и перед всем миром? Вообще у нас получается, куда ни погляди, что делаются дела без ведома Политбюро. Это еще хуже, чем если бы Политбюро что-то неправильно решило.

Вот ведь какая трагедия, читатель. Не только Настенька ничего не знала и не понимала, но и правительство, и Политбюро. Мне самому доводилось читать в книгах американских писателей о том, что в США служба безопасности настолько широко и внимательно следит за каждым человеком, что стоит ему хоть раз по малейшему поводу оказаться в полицейском участке или любой другой серьёзной государственной конторе, как его имя со всеми подробностями заносится в компьютерную картотеку, и, уж попади он вторично в любом месте страны, обязательно найдутся и его первые данные. Думаю, правда, что и советское КГБ работало не хуже в этом отношении. Но вот ведь какой ляп получился. В столицу республики введены войска, произошли столкновения с народом, а никто не может ответить не только на вопрос, чью команду выполняли войска, но и кто кого бил: войска народ или какие-то подставные люди под видом солдат армии в целях провокации. Так что простим Настеньке то, что она, слушая митингующих ораторов, никак не могла разобраться, кто прав, кто виноват, и верила больше не разуму, который мог опираться на точные факты (а у Настеньки их не было), но больше на эмоции и интуицию, которая, увы, может и обмануть.

И какие же люди выступали на митинге!

Слово взял академик Сахаров. Он тоже говорит о национальных проблемах. Тоже желает предстоящему съезду стать политической силой в стране. Тоже переживает по поводу распространения власти мафии.

Затем какой-то Бабкин говорит о том, что в Пекине сейчас идёт революция. Призывает поддержать бастующих китайских студентов. Но уверен, что без Горбачёва ничего сделать нельзя.

Его слова площадь принимает без восторга. Зато аплодируют представителям Прибалтики, говорящим о стравливании народов СССР между собой, о том, что в их республиках идёт народно-освободительная борьба за самоопределение, которую поддерживают академик Сахаров и поэт Андрей Вознесенский.

«А будет ли выступать здесь сам Вознесенский? — подумала Настенька. — Любопытно было бы послушать его». Но поэты в тот день не выступали. Кто-то говорил о необходимости превратить съезд в учредительное собрание, кто-то требовал выступить в защиту карабахского комитета, которого недавно арестовали, кто-то заявлял, что путь вперёд не означает ещё пути к демократии.

С большим неудовольствием Настенька услыхала, что у микрофона Юрий Черниченко. Она вспомнила рассказ Володи о том, как сотрудники института «Магарач» пытались связаться с автором нашумевшей статьи о вырубке виноградников, чтобы объяснить истинное положение вещей, и как он отказался от встречи с ними, заявив по телефону, что тема для него уже закрыта, и заниматься он ею больше не намерен. То есть правду слушать не желал. Сейчас Черниченко опять говорил о сельском хозяйстве, но с политической подоплёкой:

— Есть народы, у которых нет своей земли. Это, например, евреи, крымские татары. Но и у русских, украинцев нет своей земли. Аппарат командует, что и как сеять. Но командует бездарно. Нам всё трудней и трудней прокормить себя.

«Это всё болтовня, — говорила сама себе Настенька в ответ на выступление Черниченко. — Володя рассказывал о Голодриге. Десять лет тот командовал Всесоюзным институтом и фактически руководил направлениями всей отрасли винограда. Какие указания давала ему партия? Увеличивать урожайность винограда. Так это и правильно. А где сажать, решали учёные и сами колхозы. Да и в истории с Хрущёвской кукурузой виноват был не столько Хрущёв, сколько те, кто посоветовал с научной точки зрения увеличить посевные площади под кукурузу. Конечно, если хочешь обругать кого-то, так и самое доброе его дело можно обернуть в злой умысел. Сегодня все пришли именно ругать, а не давать депутатам советы и наказы, о чём предполагалось в начале митинга».

Мысли прервали крики «ура!». Народ ликовал по случаю объявления выступления Гдляна. Занимайся или не занимайся политикой, но не слышать имена следователей Гдляна и Иванова, становящихся национальными героями, было невозможно. Настенька прислушалась.

Оратор начал с благодарности публике за овации в его честь. Затем продолжил выступление, достойное настоящего артиста:

— Нам отсюда с трибуны виднее, чем всем вам, что сюда пришло море народа сказать и узнать правду. А почему здесь нет представителей нашего славного Политбюро? Почему нет замечательного секретаря Лигачёва? Я отвечу. Аппарат боится народа. Аппаратчики обвинят нас в том, что мы пришли сюда будто бы заигрывать с народом? Хорошо. Но почему же они не пришли, чтобы так сделать? Потому, что они боятся, что им скажут здесь: вон отсюда! Потребуют нести ответственность за всё, что происходит.

Сегодня весь наш народ в опасности. Мы находимся в глубочайшем кризисе как экономическом, так и политическом. Загнивший, продавшийся аппарат не даст нам свободы. Мы должны очиститься от них.

У нас много было певунов, особенно на стадии проведения выборов. Но не допускайте иллюзий. Не думайте, что всё обещанное, будет сделано. Подлинно демократические депутаты на съезде в меньшинстве, но они будут бороться. Аппаратчики должны отдать власть народу. Готовьтесь к политической борьбе.