Юрий Салов - Гонки по лабиринту

Еще до того, как жар от взрыва начал спадать с его лица, как от зловонного, горячего дыхания, Андрею пришло в голову, что Гоча грустил немного.

Теперь это останется тайной - первая крупица удачи, которая выпала на долю молодого человека за всю его короткую, скучную жизнь.

***

Инстинкт выживания Шальнева воспользовался хаосом. Если кто-то и заметил его перемещение, то наверняка был отвлечен взрывом и его причудливыми последствиями. Среди криков, пламени, гудков, сирен и толкающихся, охваченных паникой людей, рвущихся прочь-а затем обратно - от огня и ужаса, Андрей пробирался на восток по узким улочкам, заполненным потоками широко раскрытых глаз, растерянных мужчин и женщин, идущих навстречу взрыву, притянутых к катастрофе тем внутренним магнитом в человеческой природе, который заманивает любопытного человека в самое лоно бедствия.

Один раз он ненадолго остановился, чтобы блевануть в сточную канаву, а потом двинулся дальше. Не только взрыв сделал его слабым на коленях. Он больше не мог считать себя аутсайдером в этом эндемичном насилии, как бы он ни пытался его осмыслить или рационализировать. Он стал неотъемлемой ее частью, частью этой особой серии насильственных событий, и если бы он вдруг перестал существовать, он был уверен, что его отсутствие уменьшило бы ее в какой-то мере. Ад насилия ДНР прилипал к человеку, как напалм, если тот были достаточно глуп, чтобы позволить себе попасть под огонь. И он сделал именно это, с поразительной степенью наивности.

Обернувшись, чтобы посмотреть туда, откуда он пришел, он увидел огромный темный столб дыма, поднимающийся над крышами зданий. На узких забитых улицах завыли сирены. Он отвернулся и пошел дальше, единственный человек в пределах квартала, идущий в противоположном направлении от взрыва.

Андрей начал искать по карманам телефон. Подрагивающими руками он вытащил финское чудо техники и набрал номер Пительникова.

***

Пительников изучал Андрея, его помятый костюм и мешковатые глаза создавали обманчивый образ человека, чей разум, по сути, был столь же упорядочен, как и его внешность.

- Я добьюсь, чтобы вас выдворили из ДНР, - сказал Пительников таким тоном и манерой, что если бы кто-то посторонний не знал значения слов, то пропустили бы удар послания. Интонация и содержание не имели никакого отношения вообще. - Вмешивается во внутреннюю политику, мешает нашим дипломатическим усилиям, якшается с агентами СБУ...

Их разделяла всего пара стульев, и Андрей смотрел в покрасневшие глаза Пительникова. Он не знал, связано ли их раздражение больше с недосыпанием или с водкой, но что касается слов Пительникова, Шальнев был почти уверен, что он блефует. Версия о агентах СБУ должна была быть диким предположением.

- ...вмешательство в политику министерства иностранных дел...

Шальнев ничего не ответил.

- нарушает " оперативный климат"...

- Чего ты хочешь? - Спросил Андрей тем же тоном.

- Все, что у тебя есть.

- Относительно чего?

- Относительно всего, что ты сделал с тех пор, как попал сюда, - без энтузиазма ответил Пительников.

- Тогда тебе лучше начать оформлять бумаги, - сказал Андрей. - Но когда я вернусь в Россию, я буду задавать больше вопросов, чем тебе будет удобно. Как я уже говорил, я не верю в "большие соображения". Мне плевать на политику МИДа против жизни Дмитрия Белова или Елены Муравьевой. Мне нужен дневник Елены. Ну или любовницы Стрелкова и Безлера, если тебе так удобнее.

Пительников терпеливо сидел еще мгновение после того, как Андрей остановился, его ленивые глаза остановились на Андрее с непостижимым спокойствием. Шальнев старался, чтобы его голос звучал так же монотонно, как и у Пительникова. если желудок Пительникова был таким же запутанным, как и у него, подумал Андрей, это было странное проявление дуэли двадцать первого века. Взрослые люди делают то, что должны делать взрослые люди в век бесстрастия. Пительников решил попробовать еще раз.

- Федоров дергает тебя, - сказал он.

- А ты нет?

- Он едва контролирует себя, если вообще контролирует.

- Ты работаешь с ним.

- Я должен.

- Мне тоже никто не был настолько любезен.

- Да, он очень любезен, - сказал Пительников.

- За мной тоже кто-то следил сегодня утром?- без обиняков спросил Андрей.

Пительников кивнул.

- Что случилось?

- По-видимому, это ищейки МГБ ДНР. Они любят шпионить за приехавшими из России. Куда ты пошел?

- Когда ты узнал, что Елена была похищена бойцами батальона "Восток"? - Спросил Андрей, намеренно нарушая непрерывность разговора.

Пительников отвернулся и посмотрел в сторону оврага за деревьями.

- Я получил инструкции из Москвы, - сказал он. - не вмешиваться в это дело. - Андрей изучил профиль Пительникова и понял, что с этого ракурса он выглядит старше, почти как другой человек. - По этой причине мои люди были связаны и не добрались в тюрьму быстро, как я хотел...я ограничен в своих возможностях.

Он отвернулся и отхлебнул коньяка. Он о чем-то очень много думал. Андрей не мог бы объяснить, что именно изменилось в Пительникове, но что-то изменилось даже за последние несколько мгновений. Он потерял всякий интерес к тому, что делал лучше всего.

- У всего есть срок жизни, Андрей, - сказал Пительников и медленно отхлебнул из своего стакана, наслаждаясь армянским напитком в той же манере, в какой это делают люди, слишком любящие свой напиток. - Человеческие жизни, отношения, договоренности, обиды, обязательства. Все идет своим чередом.

Он осторожно поставил стакан примерно на то же место, куда ставил его во время их разговора. След от стекла белел на полированной поверхности деревянной столешницы, но Борис не положил под нее салфетку или подставку. Если бы вы сказали ему об этом, он бы не понял, о чем вы говорите, пока вы не указали на это. Отделка мебели была далека от всего, что волновало Бориса Пительникова.

- Насчет Федорова. Много лет мы с Дмитрием довольно тесно сотрудничаем, - продолжал Пительников. - Он всегда был ублюдком, но раньше он был симпатичным ублюдком. У него была неоспоримая жизнерадостность, своего рода искреннее отношение к миру, которым можно было восхищаться. Не у многих людей хватает смелости сделать это, вы знаете, просто взять все, что вы можете получить, беззастенчиво эгоистично. - Он на мгновение задумался. - С другой стороны, может быть, только потому, что я был молод, я мог терпеть его, я думал, что в нем вообще есть что-то приемлемое. Но, конечно, все изменилось. Я изменился, бизнес изменился, мир изменился. Все изменилось, кроме Дмитрия. На самом деле он тоже изменился, только не верил в это. Ему не хотелось меняться, и он не понимал, что этого нельзя не делать. В конце концов он стал просто карикатурой на самого себя, на себя в общих чертах.