Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Ты сегодня припозднился, – укоризненно улыбнулась она и вдруг, обернувшись, увидела Питера.

В эту секунду он выглядел таким же испуганным, как и она, хотя для него эта встреча не была неожиданной. После его увольнения из копировального центра Джози прикладывала все усилия, чтобы не пересекаться с ним, – задача непростая, если учесть, что они каждый день вместе ходили на математику и без конца сталкивались в коридорах. При каждой их встрече Джози утыкалась носом в учебник или старалась сосредоточиться на чьем-нибудь чужом разговоре.

– Джози, – сказал Питер, – можно тебя на минутку?

Из дверей школы один за другим выходили ученики, и она чувствовала на себе их взгляды, как удары хлыстом. Почему они так на нее смотрели? Потому что она – это она или потому что она с Питером Хоутоном?

– Нельзя! – отрезала Джози.

– Просто… Мне и правда очень нужно, чтобы мистер Каргрю взял меня обратно на работу. Я совершил ошибку, это правда. Но может, теперь… Может, если ты ему скажешь… – Питер замялся. – Ты ведь ему нравишься.

Джози хотела заорать: «Убирайся! Я не желаю опять с тобой работать и тем более не желаю разговаривать с тобой у всех на виду». Но за несколько месяцев после устроенного Питером пожара что-то произошло. Джози отплатила ему за выходку на математике так, как он, по ее мнению, того заслуживал. Однако, вспоминая об этом, она по-прежнему чувствовала жжение в груди. И у нее все чаще возникал вопрос: может быть, та бредовая идея пришла Питеру в голову не потому, что он сумасшедший, а потому, что она, Джози, дала повод? Ведь когда в копицентре никого, кроме них, не было, они действительно разговаривали, они смеялись. Она относилась к нему как к нормальному парню, хотя, пожалуй, и не к такому, с каким стоило бы появляться на людях. Как бы то ни было, чувствовать и действовать – это ведь разные вещи, верно? Она, Джози, никогда не вела себя как Дрю, Мэтт и Джон, которые, проходя мимо, толкали Питера, отбирали у него пакет с ланчем и пинали, пока содержимое не высыпалось на пол. Она же была не такая, правда?

Разговаривать с мистером Каргрю Джози не хотела. Не хотела, чтобы Питер думал, будто она согласна с ним дружить или даже просто по-приятельски общаться. Но уподобляться Мэтту, от чьих комментариев в адрес Питера ее иногда тошнило, ей тоже не хотелось.

Питер сидел напротив нее, ожидая ответа, и вдруг кубарем скатился с каменных ступенек, а на его месте теперь стоял Мэтт:

– Держись подальше от моей девушки, пидор! Иди поищи себе какого-нибудь мелкого пацана.

Питер приземлился лицом на плиты. Когда он поднял голову, губа была в крови. Первым делом он посмотрел на Джози, и, как ни странно, она не увидела в его взгляде ни обиды, ни злобы. Только глубокую усталость.

– Мэтт, – сказал он, поднимаясь на четвереньки. – У тебя член длинный?

– Тебе интересно? – ответил Мэтт.

– Вообще-то, нет, – Питер с трудом встал на ноги, – просто подумал, сможешь ты трахнуть сам себя или нет.

Джози почувствовала, как воздух между парнями накалился, и через долю секунды Мэтт налетел на Питера, как ураган. Он ударил его в лицо и снова повалил на плиты.

– Тебе это нравится, да? Нравится? – плевался Мэтт, всем телом придавливая Питера к земле.

Питер мотал головой, слезы катились по лицу, оставляя светлые дорожки на потеках крови:

– Слезь…

– Сам себя трахни! Наверняка только о том и мечтаешь! – ухмылялся Мэтт.

Собралась толпа. Джози отчаянно озиралась, ища глазами учителя, но уроки уже закончились, и никого из преподавателей поблизости не было.

– Перестань! – закричала она, глядя, как Питер пытается высвободиться, а Мэтт бьет его с новой силой. – Прекрати!

Мэтт нанес еще один удар и поднялся. Питер остался лежать, скорчившись, на боку.

– Ты права, ни к чему тратить на него время, – сказал Мэтт и зашагал к машине, ожидая, что Джози пойдет за ним.

Она знала: сначала они поедут выпить кофе, потом к ней домой. Мэтт начнет целовать ее в шею и гладить плечи, она попытается не обращать на него внимания и делать уроки, но вскоре сдастся, и они будут обниматься, пока не услышат, что подъехала мамина машина.

В Мэтте еще осталась нерастраченная ярость. Кулаки были сжаты. Джози взяла одну его руку, разжала ему пальцы и переплела их со своими:

– Ты не разозлишься, если я кое-что тебе скажу?

Она понимала бессмысленность своего вопроса: Мэтт и так до сих пор был в ярости. Эта ярость представляла собой обратную сторону той страсти, от воздействия которой Джози чувствовала себя наэлектризованной изнутри. Просто в этом случае та же сила несла негативный заряд и была направлена на слабого.

Не дождавшись ответа, Джози продолжила осторожное наступление:

– Почему бы тебе не оставить Питера Хоутона в покое?

– Этот пидор первый начал. Ты же слышала, что он сказал.

– Да, но он сказал это после того, как ты спустил его со ступенек.

Мэтт остановился:

– С каких это пор ты его ангел-хранитель?

Взгляд Мэтта больно резанул ее. Содрогнувшись, она торопливо произнесла:

– Я не его ангел-хранитель. Просто, – она сделала глубокий вдох, – мне не нравится, как ты обращаешься с теми, кто не такой, как мы. Если тебе не хочется тусоваться с лузерами, не тусуйся, но мучить-то их зачем?

– Затем, – сказал Мэтт, – что иначе они будут не они, а мы не мы. – Он прищурился. – Тебе ли это не знать?

У Джози внутри все похолодело. На что Мэтт намекает: на график, который составил Питер, или на ее дружбу с ним в младших классах, – она не знала и не хотела выяснять. Она боялась одного: как бы те, кто входил в круг популярных, не поняли, что она все время была вне этого круга.

Она не станет просить, чтобы Питера вернули на работу. Она даже не узнает его, если он подойдет. И при этом не будет лгать себе, воображая, будто она чем-то лучше Мэтта, который издевается над Питером и бьет его. Чтобы закрепить за собой определенное место в иерархии, делаешь то, что тебя вынуждают делать, – по-другому никак. А самый верный способ взобраться наверх – пройти по чьим-либо головам.

– Ну? – спросил Мэтт. – Ты идешь или нет?

Джози подумала о Питере. Плачет ли он или уже перестал? Не сломан ли у него нос или еще что-нибудь?

– Иду, – сказала она и пошла за Мэттом, не оборачиваясь.

Линкольн, штат Массачусетс, представлял собой пригород Бостона. Раньше здесь хозяйничали фермеры, а теперь теснились огромные особняки и земля стоила до абсурда дорого. Из окна машины Джози осматривала пейзаж, который при иных обстоятельствах мог бы быть для нее родным: высокие каменные заборы, таблички «Историческое наследие» на домах двухсотлетней давности, маленький киоск с мороженым, от которого пахло свежим молоком. Может, Логан Рурк отведет ее прямо в «Дейри джой» и предложит мороженое с фруктами и орехами? А может, просто подойдет к прилавку и, ни о чем не спрашивая, купит ее любимое с пеканом? Ведь есть же, наверное, какой-то отцовский инстинкт?