Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

На родителей Питер не сердился. Во-первых, ему было не привыкать к их недогадливости. Во-вторых, понять его могли только те, кто был в тот день в школе, а они не спешили забрасывать его посланиями.

Уронив письмо матери на пол, Питер посмотрел на адрес, написанный на втором конверте. Адрес был незнакомый: писали не из Стерлинга и вообще не из Нью-Гэмпшира. «Элена Баттиста, – прочел он, – Риджвуд, Нью-Джерси». Питер разорвал конверт и пробежал письмо глазами:

Питер!

У меня такое ощущение, будто я Вас уже знаю, потому что отслеживаю информацию о случившемся в старшей школе Стерлинга. Сама я школу уже окончила и учусь в колледже, однако мне кажется, я Вас понимаю, поскольку была примерно в таком же положении. Сейчас я пишу работу о том, к чему может привести травля одних школьников другими. С моей стороны, наверное, самонадеянно рассчитывать на то, что Вы согласитесь со мной разговаривать… но возможно, если бы я, когда была старшеклассницей, знала кого-то похожего на Вас, моя жизнь была бы другой. Может быть, никогда не поздно???

Искренне Ваша,

Элена Баттиста

Питер похлопал разорванным конвертом по колену. Джордан категорически запрещал ему контактировать с кем-нибудь, кроме родителей, но от родителей толку не было совсем, да и от самого Джордана, честно говоря, мало. Адвокат даже чисто физически присутствовал в тюрьме недостаточно часто и недостаточно подолгу, чтобы Питер мог рассказать обо всем том, что его беспокоило. А Элена была студенткой. Разве это не круто, когда студентка хочет с тобой пообщаться? К тому же раскрывать ей какие-то тайны совершенно не обязательно. Питер взял бланк заказа и поставил галочку напротив графы «Открытка почтовая».

Процесс должен был состоять из двух частей: разбирательство по поводу того, что произошло 6 марта, – звездный час обвинения, и разбирательство по поводу того, что послужило причиной случившегося, – тут наступала очередь защиты. Имея это в виду, жена адвоката опрашивала всех, кто вступал в какие-либо отношения с Питером Хоутоном за семнадцать лет его жизни. Через два дня после предъявления ему обвинений в главном суде первой инстанции Селена сидела во временном кабинете Артура Макаллистера, директора старшей школы Стерлинга. Этот толстяк с бородой песочного цвета, не показывающий зубы при улыбке, напомнил Селене Тедди Ракспина – забавного говорящего медведя из мультиков времен ее детства. Ощущение странности ситуации только усилилось, когда он начал отвечать на вопросы о том, какие меры школа принимает для защиты детей-аутсайдеров от травли.

– Мы не смотрим на такие вещи сквозь пальцы, – заявил Макаллистер, как Селена и ожидала. – У нас все под контролем.

– Если ребенок приходит к вам и жалуется, что его обижают, каковы бывают последствия для обидчика?

– Как показывает наш опыт, Селена… Вы ведь позволите называть вас Селеной? Так вот. Как показывает наш опыт, от вмешательства администрации тому, кого дразнят, становится только хуже. – Макаллистер задумался, потом продолжил: – Я знаю, что люди говорят о произошедшем. Проводят параллели со школой «Колумбайн», с тем, что случилось в Падьюке, и с другими подобными трагедиями. Но я уверен: если Питера и обижали, то само по себе это не могло привести его к тому, что он совершил.

– Предположительно, совершил, – машинально поправила Селена. – Вы как-то регистрируете случаи травли?

– Если дело доходит до того, что детей приводят ко мне, то да.

– Кого-то из учеников приводили к вам в связи с травлей Питера Хоутона?

Макаллистер встал, вытащил из ящика папку и принялся листать ее содержимое:

– Вот. Нашел. Самого Питера приводили ко мне в этом году два раза. Его оставляли после уроков, за то, что он дрался в коридоре.

– Просто дрался? – уточнила Селена. – Или защищался?

После того как Кейти Риккобоно вонзила нож в грудь крепко спящего мужа – сорок шесть раз, – Джордан обратился к доктору Кингу Ва, специалисту по синдрому избиваемой женщины. Эта разновидность посттравматического стрессового расстройства возникает у женщин, которые регулярно подвергаются физическому и психологическому насилию. Они настолько привыкают бояться за свою жизнь, что грань между реальностью и воображением для них стирается и они могут увидеть угрозу, даже когда источник этой угрозы спит, как было в случае Джо Риккобоно, который лежал без чувств после трехдневной пьянки. Тогда Кинг помог Джордану выиграть дело. За годы, прошедшие с тех пор, он приобрел репутацию одного из ведущих специалистов по синдрому избиваемой женщины и много раз выступал как свидетель защиты в судах разных штатов. Его консультации стали роскошью, которую могут позволить себе не многие.

Джордан явился в бостонский офис Кинга без записи, рассчитывая обезвредить секретаршу доброго доктора своим обаянием. Он, однако, не был готов к тому, что вход в кабинет охраняет предпенсионного возраста дракон по имени Рут.

– Запись возможна только на следующие полгода, – сказала она, не потрудившись даже взглянуть на Джордана.

– Но я не на прием, а по личному вопросу.

– Это, конечно же, все меняет, – ответила Рут тоном, ясно показывающим, что это не меняет ничего.

Джордан понял: говорить этой женщине комплименты, рассказывать анекдоты про тупых блондинок или даже хвастаться своим адвокатским послужным списком – все это дохлый номер.

– Я по срочному семейному делу, – сказал он.

– Сюда все приходят по срочным семейным делам. Вы такой не один.

– Речь о нашей общей семье, – сымпровизировал Джордан. – Я брат доктора Ва. – Встретив молчаливый взгляд Рут, он добавил: – Названый брат.

Подняв тонкую бровь, секретарша нажала кнопку телефона. Через секунду он зазвонил.

– Доктор, к вам человек, который называет себя вашим братом. – Повесив трубку, она сказала Джордану: – Проходите.

Джордан открыл массивную дверь из красного дерева. Кинг ел сэндвич, положив скрещенные ноги на стол.

– Джордан Макафи, – улыбнулся он. – Я так и думал. Ну и как там поживает наша мама?

– Откуда мне, черт возьми, знать?! Вас она всегда любила больше, – пошутил Джордан, пожимая доктору руку. – Спасибо, что согласились меня принять.

– Мне всегда было интересно, кому хватит хуцпы назваться моим братом.

– Хуцпа? Вы это слово в китайской школе выучили?

– Ага. Мы там занимались идишем сразу после арифметики на счетах. – Доктор указал Джордану на кресло. – Ну как дела?

– Хорошо. Хотя, наверное, не так хорошо, как у вас. Ваше лицо я каждый день по телевизору вижу.

– Работы у меня действительно хоть отбавляй. Если честно, следующий пациент придет через десять минут.

– Знаю. Поэтому и вломился к вам именно сейчас. Мне бы очень хотелось, чтобы вы освидетельствовали моего клиента.