Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Конечно, – сказал детектив. – Иди.

Алекс притворялась, будто читает местный ежегодник, когда Джози выскочила из пуленепробиваемых дверей в комнату ожидания. Девочка рыдала, а Патрика Дюшарма нигде не было видно. «Убью его, – хладнокровно подумала Алекс, – после того как позабочусь о дочери».

– Джози! – крикнула она, но та, не глядя на мать, выбежала из здания на парковку.

Алекс побежала следом и догнала дочку только около машины.

– Оставь меня в покое! – закричала Джози, всхлипывая и отбрыкиваясь, когда мать обняла ее за талию.

– Джози, дорогая, что он тебе сказал? Давай поговорим.

– Не могу я с тобой говорить! Ты не понимаешь! Никто из вас не понимает! – Джози высвободилась и сделала шаг назад. – Те, кто мог понять, умерли!

Алекс задумалась. Она не знала, как правильно поступить. Можно было крепче прижать дочку к себе, чтобы та выплакалась. А можно было дать ей понять, что, какую бы душевную боль она сейчас ни испытывала, у нее есть силы справиться с этим. Когда присяжные не могут прийти к единому мнению, судья призывает их еще раз беспристрастно взвесить все обстоятельства дела и исполнить свой гражданский долг. Может быть, если сейчас произнести речь в подобном духе, это и на Джози подействует, как действует на присяжных?

– Я знаю, Джози, тебе тяжело, но ты сильнее, чем думаешь… – начала Алекс.

Джози с силой ее оттолкнула:

– Перестань так со мной разговаривать!

– Как «так»?

– Словно я какой-то долбаный свидетель или адвокат, на которого ты пытаешься произвести впечатление!

– Ваша честь, простите, что прерываю.

Алекс обернулась и увидела Патрика Дюшарма. Он стоял в каких-нибудь двух футах и слышал каждое слово. Щеки Алекс вспыхнули: ее застали именно в такой ситуации, в какой ни один судья не хочет быть замеченным. Сейчас этот детектив, наверное, вернется к себе в кабинет и всем своим коллегам сделает рассылку: «А знаете, что я подслушал?»

– Ваша дочка, – сказал он, – забыла фуфайку.

Розовая фуфайка с капюшоном висела, аккуратно сложенная, у него на локте. Он отдал ее, а потом, вместо того чтобы сразу же удалиться, положил руку Джози на плечо.

– Не беспокойся, – сказал он и так посмотрел на Джози, словно в тот момент они были единственными людьми на земле. – Мы обо всем позаботимся.

Алекс ожидала, что Джози и на полицейского накричит, но она успокоилась от его прикосновения и кивнула, как будто впервые с того ужасного дня поверив в свою способность пережить случившееся. Увидев, что дочь ощутила хотя бы слабую надежду, Алекс и сама почувствовала облегчение. И сожаление горше миндаля. Ведь это не она помогла своему ребенку успокоиться.

Джози вытерла слезы рукавом фуфайки.

– Ты как? В порядке?

– Думаю, да.

– Ну и хорошо. Всего доброго, Ваша честь.

– Спасибо, – пробормотала Алекс, провожая его взглядом.

Услышав, как дочь села в машину и хлопнула дверцей, Алекс продолжала смотреть вслед детективу Дюшарму, пока тот не вошел в здание полицейского участка. «Как бы я хотела сама…» – подумала Алекс, но нарочно не дала себе закончить.

Как и Питер Хоутон, Дерек Марковиц отлично ладил с компьютерами. Его, как и Питера, природа не наградила ни хорошим ростом, ни развитой мускулатурой, ни ранними признаками полового созревания. Волосы торчали у него на голове маленькими пучками, как у куклы. Рубашку он всегда заправлял в штаны. Популярностью у одноклассников не пользовался. Только в отличие от Питера он не явился в школу с оружием и не застрелил десятерых человек.

Жена адвоката Макафи сидела за кухонным столом в доме семьи Марковиц. Ди Ди Марковиц смотрела на нее ястребиным взором. Селена пришла поговорить с Дереком в надежде сделать его свидетелем защиты, но, если честно, то, что он ей рассказал, скорее, могло быть на руку обвинению.

– А вдруг это я виноват? – говорил он. – Я ведь был единственный, кто мог о чем-то подозревать. Если бы я слушал внимательнее, то, может быть, его остановил бы, но мне казалось, он шутит.

– Думаю, на твоем месте никто не воспринял бы его слова всерьез, – сказала Селена мягко и совершенно искренне. – Человек, который пришел в школу в тот день, был не тот Питер, которого ты знал.

– Ага. – Дерек кивнул сам себе.

– Вы закончили? – спросила Ди Ди, выступая вперед. – У Дерека сейчас начнется урок игры на скрипке.

– Почти, миссис Марковиц. Я хотела спросить Дерека еще о том, каким Питер был раньше. Как вы познакомились?

– В шестом классе мы оба числились в футбольной команде, но играть ни фига не умели.

– Дерек!

– Извини, мама, но это правда. – Он поднял глаза на Селену. – Зато никто из этих придурков-спортсменов не сумеет написать HTML код, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

– Меня ты тоже можешь записать в технологически отсталые, – улыбнулась Селена. – Так, значит, вы подружились, когда вместе играли в футбол.

– Мы вместе сидели на скамейке запасных, потому что на поле нас не выпускали, – сказал Дерек. – А подружились мы позже, когда он перестал общаться с Джози.

– С Джози? – удивились Селена и чуть не выронила ручку.

– Ну да, с Джози Кормье. Она тоже учится в нашей школе.

– И они с Питером дружат?

– Дружили. Она была единственной, кто с ним вообще разговаривал. Но потом она перешла на сторону крутых ребят, а его кинула. – Дерек посмотрел на Селену. – Но ему было плевать. Он говорил, она стала сучкой.

– Дерек!

– Извини, мам, но это тоже правда.

– Прошу прощения, – извинилась Селена и вышла из кухни в ванную, где достала телефон и позвонила домой.

– Это я, – сказала она, когда Джордан взял трубку, а потом, помолчав немного, спросила: – Почему так тихо?

– Сэм спит.

– Надеюсь, ты не включил ему мультики, чтобы он дал тебе перечитать документы, которые ты готовишь к представлению в суд?

– Ты специально звонишь упрекнуть меня в том, что я паршивый отец?

– Нет. Я звоню сказать, что Питер и Джози были лучшими друзьями.

В изоляторе строгого режима к Питеру пускали одного посетителя в неделю, но некоторые люди были не в счет. Адвокат мог приходить сколько нужно, и на репортеров, как ни странно, ограничения тоже не распространялись. Питер только подписал бумагу, в которой говорилось, что он добровольно соглашается общаться с прессой, и Элене Баттисте разрешили его посетить.

Она была горячей штучкой. Это Питер сразу заметил. Надела не какой-нибудь бесформенный свитер, а обтягивающую кофточку на пуговицах, а если наклонялась, то даже грудь было видно. Глядя на длинные густые кудри и карие оленьи глаза этой девушки, Питер никогда бы не подумал, что в школе ее дразнили. Так или иначе, сейчас она сидела перед ним – это был факт.

– Поверить не могу, – сказала она, садясь вплотную к красной разделительной линии и словно бы не решаясь смотреть Питеру в лицо, – поверить не могу, что мне удалось с вами встретиться!