Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

На стоянке при пабе она неистово набросилась на свой грузовик с кистью и краской. На исходе своего первого дня в центральной пустыне Элис спрятала сведения о том, кем она была и откуда, под слоем бирюзового забвения.

Когда Элис приехала, Мерл в пабе не оказалось. Молодая девушка с ярко выраженным акцентом дала ей комнату и принялась в красках описывать меню, Элис же делала вид, что слушает. На внутренней части предплечья у девушки была татуировка в виде карты мира. Карта была усеяна крошечными звездочками. Каково это – быть где-то так далеко от всего, что тебе знакомо, в каком-то уголке земли, который ты хотел посетить и исследовать? Каково это – не иметь другой цели, кроме как путешествовать и собирать впечатления, каждое из которых настолько живо и значимо, что ты навсегда наносишь его на свою кожу? Каждая звездочка была как укол насмешки для Элис. Я не была там, и там, и там …

– Мисс. – Девушка, широко улыбаясь, сунула меню в лицо Элис.

– Простите, – Элис тряхнула головой, – могу я сделать заказ в комнату?

– За хорошие чаевые.

Сделав заказ, Элис со своим рюкзаком поднялась в комнату, отперла дверь, а потом закрыла за собой.

Он села на кровать, расшнуровала ботинки и повалилась на подушку, позволив прорваться всхлипам, которые распирали ее уже несколько дней.

Значение: Записано в звездах

Waitzia acuminata / Западная Австралия

Многолетник с длинными узкими листьями и оранжевыми, желтыми или белыми цветами, напоминающими на ощупь бумагу. Весной цветение начинается после зимних дождей. Цветы смотрятся эффектно, когда их много растет в одном месте. Поляны, усыпанные миллионами таких цветов, нередко находят среди кустарников и в пустынях в западных районах; люди совершают путешествия на большие расстояния для того, чтобы увидеть их .

Восход солнца разбудил Элис. Она отшвырнула промокшие от пота простыни и села, выковыривая из глаз соленые сухие катышки. Ее комната купалась в оранжевом свечении. Она подошла к окну и отдернула занавески. Ничем не сдерживаемый свет ворвался внутрь, он отражался от утеса, высившегося над пыльным городом. Элис вглядывалась в волнистые дюны красного песка и овраги, поросшие спинифексом и пустынными дубами – там, за домами и улицами, они тянулись, насколько хватало глаз. Она вспомнила крабов-солдат, бриз с моря, зеленый сахарный тростник, серебристую речную воду и поля ярких распустившихся цветов. Воздух пустыни был таким сухим и невесомым, что бусинки пота испарялись, не успев скатиться по коже. Никогда еще она не была так далеко от всех и всего, что она знала, от всех мест, где когда-либо была.

– Я тут, – прошептала она.

В баре Элис выпила кофе и съела булочку с фруктовой начинкой, а потом вышла к своему грузовику. Она убедилась, что бирюзовая краска высохла, и полезла в бардачок за переводными картинками. Покрыв ими обе двери, она отошла и, скрестив руки на груди, осмотрела свою работу. Она никогда не думала, что добиться анонимности так просто – всего лишь слой краски и наклейки с бабочками-монархами.

Позже она пошла в продуктовый магазин и наполнила свой холодильник фруктовым льдом. Она съела три подряд, лежа на кровати и глядя, как за окном полуденное солнце выбеливает деревья. Во второй половине дня, когда стало немного прохладнее, она отправилась погулять среди странного красного ландшафта.

Она шла вдоль утеса по самому его подножию, изучая эремофилы, которые прозвали кустами-страусами, группы спинифекса и тонкие пустынные дубы. Она остановилась рассмотреть дикие цветы, росшие среди скал, сорвала несколько и спрятала в карман. Стайка зябликов пролетела над головой, наполнив пением жизнерадостное предвечернее небо. Элис с усилием сглотнула; ландшафт пустыни выглядел потусторонним и притуплял чувства.

День проходил за днем. Порез у нее на носу зажил. Иногда подступали воспоминания, и Элис их не гнала. Но если память отбрасывала ее в ту ночь, когда она покинула Торнфилд, она делала все возможное, чтобы отвлечься от мыслей о глубине предательства Джун или о том, что случилось с Огги и Боряной. Их арестовали? Было ли им страшно? Они знали, что это Джун донесла на них? Она уже умела отгонять от себя вопросы, на которые не было ответов.

Чтобы как-то организовать свой день, Элис, ориентируясь на фазы солнца, разработала ежедневный распорядок; она никак не могла насытиться светом пустыни. Каждое утро она сидела на подоконнике в своей комнате, над рифленой металлической крышей отеля. Когда солнце поднималось, оно расцвечивало скалистые утесы и цепи многообразными оттенками: насыщенный винный бургунди, яркая охра, мерцающая бронза и карамель. Глядя на кажущуюся бескрайность неба, Элис дышала глубже, словно так она могла вдохнуть пространство, создать такой же простор внутри себя.

После восхода она ходила на прогулку. Город расположился в высохшем древнем русле реки, полном каменистого песка, из которого росли высокие и широкие коримбии. Она бродила между их стволов, чья окраска варьировалась от кремового до белого и тускло-розового, иногда останавливалась, чтобы рассмотреть бледно-серый камень или упавший плод. Трудно было поверить, что здесь когда-то текла вода, словно река была лишь фольклором, мифической деталью пейзажа, которая давным-давно поднялась в небо на крыльях черных какаду.

В середине дня, когда было особенно жарко, Элис оставалась в комнате, поставив кондиционер на максимум и переключая каналы спутникового телевидения. Когда ближе к закату день начинал остывать, она уходила гулять снова. Вечером, после ужина, она находила убежище в тени и смотрела на звезды.

Прошло две недели. Она не возвращалась в ветеринарную клинику, не проверяла почту, достала из телефона сим-карту и выбросила ее.

К ее удивлению, в пустыне было нечто, что приносило ей огромное облегчение, это была почти медицинская помощь. Огненный цвет земли, ощущение ее на коже, когда набираешь пригоршню этой почвы, мягкой, как пыль. Мелодичные песни птиц. Освещение в начале и в конце дня. Теплый ветер, серебристо-зеленый с голубизной цвет эвкалиптовых листьев, перистые облака в небе и, главное, дикие цветы, растущие в русле реки среди корней и камней. Она начала собирать их и спрессовывать для засушки, не вполне признаваясь себе в том, что больше всего ее утешало то, что эти цветы были ей знакомы.

Однажды утром Элис обнаружила, что заполнила засушенными цветами целую тетрадь. Покончив с завтраком в баре, она отправилась в город, чтобы купить новую.

Прогуливаясь вдоль тихой улочки возле засохшего русла реки, Элис нашла городскую библиотеку. Она улыбнулась потускневшему рисунку на стене библиотеки, призванному, очевидно, сделать так, чтобы небольшое квадратное здание смотрелось как стопка книг. Внутри было прохладно – желанная передышка от палящего зноя.