Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

– Я буду поздно, Пинта-Пинта, – вздохнул в трубке Дилан. – Дизельный бур вышел из строя. Я постараюсь вернуться как можно быстрее, но вряд ли успею к нашей прогулке.

– Не волнуйся, дорогой, – сказала она, стараясь не выдать свое разочарование. Весь день в офисе она мечтала о свежем воздухе. – Я просто побуду дома с Пип и приготовлю что-нибудь вкусное на ужин.

Но вскоре после их разговора Пип стала скрестись у входной двери. Элис посмотрела на обнадеженную лохматую мордочку. Снаружи клонился к закату чудесный день. В свете заходящего солнца дюны были розовато-красные. Они не гуляли с Пип вдвоем с тех пор, как Элис начала встречаться с Диланом. Образ пустынного горошка, кроваво-красного на закате, вспыхнул перед ее мысленным взором. Она сказала, что дождется его дома, но на улице было просто великолепно. Он не захотел бы, чтобы она пропустила все, сидя дома.

– Пошли, Пип, – проворковала она, – проведем немного времени в чисто женской компании.

Пип вертелась по кругу, охотясь за своим хвостом, пока Элис не пристегнула поводок к ее ошейнику и они не отправились на улицу, пройтись по дюнам к кратеру.

По пути Элис находила сокровище за сокровищем: нежно-розовые и желтые бессмертники, дорожки серых и белых перьев, тяжелые от набухших цветочных почек ветки эвкалиптов. Она вдыхала поднимавшееся от земли тепло и любовалась небом, в котором перемешивались оттенки синего, как крабы-солдаты, и переливы фиолетового, напоминающего цвет раковин изнутри. Пустыня – это древний сон о море . Элис улыбнулась при воспоминании о ее первом восходе с Диланом. Когда они с Пип поднялись по стенке кратера, проходя вновь по тропе, по которой она так часто гуляла, когда только приехала сюда, ее грудь стеснила ностальгия. Тогда для нее все было так ново, так непонятно. Но теперь у нее была работа, которой она дорожила, и мужчина, который любил ее такой любовью, какой она не знала прежде.

Когда они достигли вершины кратера и Элис увидела Кутуту Каана, Сад сердца, горящий до боли прекрасными кровавыми цветами, она запрокинула голову и прикрыла глаза с чувством умиротворения. Она, наконец, была дома и жила жизнью, которая была ей предназначена.

Элис поднялась по дороге на горку, подтрунивая над Пип и размышляя, что бы приготовить на ужин, и резко остановилась: рабочий пикап Дилана стоял возле дома. Ее нервы превратились в натянутые струны. Она кое-как справилась с воротами, стараясь дышать ровно. Она не знала, как долго ее не было. Она не оставила ему записки. Все будет в порядке. Все будет в порядке . Она подошла к входной двери. Не придумывай чудовищ .

В доме было темно и тихо.

– Дилан? – позвала она. – Я дома.

Она отстегнула Пип от поводка и быстро скинула с себя кроссовки.

– Дилан?

Впоследствии, когда она пыталась вспомнить, что произошло и каким образом, ей казалось, что все это был лишь один момент: ужасающий визг Пип, крик Элис, когда она обернулась и увидела, как Дилан пнул ее собаку под ребра, раскаленные добела от ярости круги вокруг его зрачков, когда он накинулся на нее.

– Где, черт возьми, ты шлялась? – Он сгреб ее в охапку. – С кем ты была? С кем? Отвечай.

Перед глазами у Элис поплыли темные круги. Горло горело от того, как сильно он тряс ее, схватив за шею. Позвоночник Элис хрустел и щелкал.

– Отвечай.

Он с такой силой тряхнул ее, что ее ноги оторвались от пола. Когда она отлетела и ударилась о дверь спальни, петли громко заскрежетали. Элис упала на пол.

Она лежала на полу, судорожно хватая ртом воздух. Сознание парило где-то вне ее, словно она была наблюдателем сцены, в которой в действительности не участвовала. Элис уставилась на шарики пыли, скопившиеся у плинтуса. Они прямо-таки зачаровали ее. Они были все время здесь, прямо у нее под ногами, а она никогда их не замечала. Как же вышло, что она никогда не замечала их?

Рядом раздалось поскуливание, заставившее Элис перевести взгляд под кровать. Из тени высунулся хвост Пип.

– Иди сюда, девочка, – прохрипела Элис.

В горле у нее пересохло. Оглушительные вспышки боли простреливали спину. Ей пришлось ласково уговаривать Пип, прежде чем та решилась выйти. Элис взяла собаку на руки, прислонившись спиной к стене. Баюкая Пип, Элис прощупывала ее уши и бока, осторожно нажимая на ребра. Хотя собака тряслась, у нее, похоже, ничего не болело. Пока она осматривала Пип, та лизала подбородок Элис.

Она закрыла глаза, стараясь сосредоточиться лишь на дыхании. Все нежные участки кожи болели, и там, как она чувствовала, уже появлялись синяки.

Она услышала какой-то звук, доносившийся из гостиной. Затаила дыхание, чтобы расслышать.

Это был он. Он плакал.

Элис облегченно вздохнула. Слезы означали, что все закончилось.

Она поднялась на трясущихся ногах. Пип заползла обратно под кровать.

Дилан сидел на диване, обхватив голову руками. При звуке ее шагов он посмотрел вверх. Его лицо побелело и было в следах от слез.

– Пинта-Пинта, – проговорил он срывающимся голосом, – я-я-я так сожалею. – Он повесил голову. – Пип в порядке? Я-я-я просто не знаю, что на меня нашло. – Он старался отдышаться. – Я просто так разволновался, когда пришел домой, а тебя там не оказалось.

– Я просто вышла погулять с собакой.

Ей живо вспомнился Тоби, звук, с которым его тельце ударилось о стиральную машину.

– Ты не знаешь! – воскликнул он. – Ты не понимаешь. Там десятки парней, которые куда лучше, чем я. Ты не видишь, как они смотрят на тебя. А я вижу. Вижу, Пинта-Пинта! Что, если один из них встретит тебя, пока ты одна на прогулке, и вы начнете болтать с ним после работы, как это было со мной? – Он шмыгнул носом. – Что, если это произойдет?

У Элис голова пошла кругом. Неужели он не понимал, как сильно она его любит?

– Что, если ты заговоришь с одним из них и он влюбится в тебя? – продолжал Дилан.

– Это не будет иметь никакого значения, – прервала она его. – Ты что, не понимаешь? У меня в сердце нет больше места ни для кого.

Он закрыл лицо рукой.

– Я ведь просто хотел произвести на тебя впечатление! – воскликнул он. – Посмотри, что со мной делает любовь к тебе. Я просто не хочу потерять тебя. Я с ума схожу, когда мы не вместе. Я просто хочу быть с тобой всегда и выхожу из себя, когда это не так. Ты любовь всей моей жизни, Элис. Любовь всей, – его голос сорвался, – моей гребаной жизни.

Элис начала плакать.

– Я никогда бы тебя не ударил, ты ведь знаешь это? – У него текло из носа. – Я никогда не ударил бы тебя, Пинта-Пинта.

Это былой правдой, решила она. Он ведь не ударил ее. Просто его страх вышел из-под контроля.

– Я люблю тебя, – сказала она с нажимом, голос ее дрожал.

Он притянул ее к себе.

– Мне просто нужно, чтобы ты помогла мне, чтобы не поступала так, как этим вечером, и не выводила меня из себя. Ты можешь сделать это для меня? Для нас?