Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

– Точняк, – встрял Нико. – Черт, чувак, чуть не забыли. Хотели же отогнать наши тачки в сервис.

Элис переводила взгляд с одного на другого. Она словно смотрела, как перед ней разыгрывают пантомиму.

– Чуть не облажались, – произнес Саггер с видимым облегчением. – Повезло, что ты напомнила, Элис.

– В другой раз, дружище, – сказал Нико извиняющимся тоном.

– Но все равно спасибо за приглашение! – прокричал Саггер, когда они спешно покидали офис.

После их ухода Элис заварила себе чашку чая. Стиснула зубы. Она не будет плакать. Она не будет брать в голову то, что сейчас произошло.

День лучше не стал. Позднее, на работе у кратера, она постоянно совершала ошибки, и закончилось все тем, что она ударила себе по большому пальцу молотком и каталась по земле, воя от боли.

– Возвращайся в штаб, и пусть твой палец осмотрят.

Саггер снял ее с дежурства.

После того как дежурный врач обработал ее палец, Элис пошла в комнату отдыха, чтобы выпить чашечку чая со сладким печеньем. У нее упало сердце: Лулу и Эйдан с чашками в руках стояли возле бойлера и разговаривали. Как только Элис вошла, они замолчали. Она направилась к шкафу, в котором хранились чайные пакетики, повернувшись к ним спиной. Их напряженное молчание давило на нее.

Первым заговорил Эйдан:

– Ты в порядке, Элис?

Прежде чем Элис успела ответить, Лулу демонстративно вылила содержимое своей чашки в раковину и вышла. Эйдан беспомощно посмотрел на Элис и последовал за Лулу.

– Я в норме, – прошептала Элис самой себе, глядя, как они уходят.

В следующие несколько дней все повторялось: Элис делилась с коллегами идеей собраться у Дилана, но в ответ получала лишь неубедительные отговорки. Дилан не спрашивал про барбекю, и Элис больше не задавала этот вопрос. К концу недели она поняла, что, хотя Дилан и был знаком со всеми, друзей в Килилпитяра у него не было. У него была она. Только она. И она не могла понять почему.

Когда после работы Элис остановилась на подъездной дорожке и вышла открыть ворота, она вспомнила книжку, которую Дилан читал ей, – собрание японских сказок. Одна из них была о женщине, занимавшейся кинцуги – искусством реставрации разбитых горшков при помощи глазури, смешанной с золотым порошком. Там была иллюстрация, на которой женщина склонилась над горой черепков, разложенных так, чтобы они подходили друг к другу, в руке она держала кисточку, щетину которой обмакнула в золото. Это очаровало Элис – идея о том, что поломка и починка – равноправные части одной истории, а не что-то, чем нужно пренебрегать или что нужно скрывать.

Она въехала и припарковалась за пикапом Дилана. Хлопнула дверью, вновь наполненная решимостью. Из-за чего бы он ни чувствовал, что недостаточно хорош, из-за чего бы люди ни отказывались проводить с ним время, где бы он ни ощущал себя сломанным, Элис готова была расплавиться, как золото, чтобы восстановить его.

Несколько дней спустя курорт кратера Ирншо разослал приглашения на ежегодный Буш-Бал всем экскурсионным компаниям и сотрудникам парка.

Дилан был настроен скептически, когда Элис предложила пойти.

– Просто очередная большая пьянка, – хмыкнул он.

– Да, но ведь весело будет пойти вместе, правда? – воодушевленно сказала она, прикрепляя свое приглашение магнитом на холодильник.

Они не были на вечеринках с ее дня рождения. Ей ужасно хотелось то платье из золотого шелка, которое она нашла в интернете; мысль о том, что у нее найдется повод его купить, кружила ей голову. Как и идея выйти в свет вместе и влиться в общество.

– Ты действительно хочешь пойти? – спросил Дилан у нее за спиной, прерывая ход ее мыслей.

Она повернулась к нему.

– Действительно хочу. Будет так здорово пропустить пару коктейлей, немного потанцевать, – Элис обвила его талию руками и прижалась к его бедрам своими, – немного напиться, – поддразнивая его, она встала на цыпочки, целуя его в шею, – а потом встретить рассвет, чтобы эта ночь не пропадала зря.

Она рассчитывала именно тогда и именно там поразить его своим новым платьем. Накрасить губы, надушиться теми духами, которые он так любил.

– Можем превратить это в свидание, – предложила она, глядя на него снизу вверх.

– Хочешь пригласить меня на свидание, Пинта-Пинта? – Его глаза затуманились от желания.

– Всегда хочу, – отозвалась она, взвизгнув, когда он поднял ее и понес в постель.

«Это будет прекрасно», – сказала она себе. Это будет лучшая их ночь за долгое время.

В день Буш-Бала Элис сбежала домой пораньше, чтобы успеть принять душ. Она застегнула новое платье, нанесла на губы блеск, накрасила ресницы и обулась в новые ковбойские сапоги, каблуки которых были украшены золотыми бабочками. Когда Дилан вошел в дверь, ее щеки зарделись. Она достала для него холодное пиво и специально не стала надевать трусики, поскольку знала, что это сводит его с ума.

Его шаги затихли, когда он увидел ее. Он встал как вкопанный.

– Готов к ночи свидания? – спросила она, широко улыбаясь и слегка покачиваясь в своем платье.

Дилан медленно выложил содержимое своих карманов на стол и молча прошел на кухню.

Холод его молчания ударил ее под дых. Она слышала, как он рылся в аптечке, а потом вытряхнул две таблетки из пачки.

– Детка? – позвала она, стараясь скрыть свое ужасающее разочарование. – Ты в порядке?

Он не ответил. Она вошла в кухню.

– Детка? – повторила она.

Он продолжал стоять, повернувшись к ней спиной.

– Что ты на себя напялила? – спросил он ледяным тоном.

– Что? – У нее внутри все опустилось.

– Почему ты так вырядилась?

Она взглянула вниз на свое новое платье. Золото вдруг показалось ей скорее кричащим, нежели волшебным.

Он развернулся к ней лицом, его глаза потемнели.

– С какой стати ты купила новые вещи для этой ночи? – спросил он дрожащим голосом. – С какой стати ты, черт возьми, разрядилась в пух и прах? Чтобы парни с работы могли подрочить на тебя?

Элис застыла, боясь шевельнуться, пока он ходил вокруг нее, осматривая ее с ног до головы. Дышать было больно.

– Отвечай мне, – проговорил он тихо.

Ее глаза наполнились слезами. У нее не было ответа. У нее не было голоса.

Руби сидела у костра на заднем дворе с ручкой в руке и открытой тетрадью, она ждала. Она была равнодушна к Буш-Балу. Весь день у нее было предчувствие, что вот-вот придет стихотворение, и она не хотела упустить его.

Движение на дорожке возле дома Дилана, за дюнами, отвлекло ее. Собака Элис выскочила и спряталась за эвкалиптом. Внутри дома, за мутно освещенными окнами, силуэт Дилана метался туда-сюда.

Руби наблюдала за ним. Она глубоко вздохнула и трясущейся рукой прижала острие ручки к бумаге.