Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

После супа и еще пива они завалились на кушетку. Их лица пылали от жары, пива, чили и чего-то еще. Они рассказывали друг другу истории о том, где выросли. Они знали, как это делать – разоблачать лишь определенные части себя. Они практиковали это неделями. Но теперь их рассказы высохли, как соль под прямыми солнечными лучами.

– Эти чертовы гирлянды огоньков, – проворчал он через некоторое время.

Обогреватель щелкнул и загудел.

– А что с ними не так? – спросила она тихо.

– Из всех окон в моем доме только их и видно. Они месяцами не давали мне покоя.

Дрожь прошла по ее телу.

– Правда? – спросила она.

Он повернулся к ней. Она не отвела взгляда.

Его губы вдруг коснулись ее губ – неожиданно, мягко, настойчиво. Элис поцеловала его в ответ, глубоко, с открытыми глазами. Это не было сном наяву, он был тут.

Они скинули на пол одежду, как кожу. Когда он отстранился, чтобы рассмотреть ее, она закрылась руками. Но он отвел их, прижав ее ладонь к своей груди. Под кожей и ребрами она почувствовала, как его сердце говорит с ней.

Он тут. Он тут .

Она притянула его к себе; резкий вдох; он вошел в нее. Они сплелись и слились воедино. Влага, дрожь, страх, обрывки чувственных впечатлений в ее сознании. Сырой песок под ногами, невесомость в легких, соленая кожа, крики, вторящие чайкам над серебристым морем. Медленное течение и порывы ветра в ее волосах среди зеленых стеблей тростника. Тишина и течение реки. Охапки красных цветов, вырванных из земли.

Значение: Твоя любовь для меня – жизнь и смерть

Calandrinia balonesis / Северные территории

Паркилипа (Пит.) – суккулент, произрастающий на песчаной почве в засушливых районах, имеющий мясистые листья и яркие фиолетовые цветы, которые появляются в основном зимой и весной. В периоды засухи листья могут служить источником воды; все растение целиком можно запекать и употреблять в пищу .

После той ночи каждый свободный миг они проводили вместе. Элис понимала, что она пренебрегает всеми другими друзьями – в первую очередь Лулу, но ей не хотелось быть с кем-то еще.

Когда зима подошла к концу, они стали разводить на ночь костер и спать на улице, под звездами, в его небольшой палатке; Пип все время сворачивалась где-то неподалеку.

– Тебе надо поменять график, – сказал он однажды ночью, когда она лежала в его объятиях и смотрела в небо. – Я слишком скучаю по тебе в выходные, когда один из нас отдыхает, а другой в это время работает. Я хочу бывать с тобой больше.

Ее это наполнило восторгом: он хотел больше ее. Она взглянула вверх на него с улыбкой, ощущая запах его кожи, земли и трав. Он вытащил руку у нее из-под головы и сел. Снял свои кожаные ремешки и снова повернулся к ней, нежно взяв ее руки в свои. Она кивнула, улыбаясь, когда он обернул браслеты вокруг ее запястий и завязал узелками.

– Нгаюку пинта-пинта, – сказал он хрипло.

Когда он притянул ее к себе, голос Лулу прорезался чрез ее сознание: Ты не в меньшей опасности, чем девочка из сказки, которая пошла гулять в темный лес .

– Нгаюку пинта-пинта, – прошептал он снова, сомкнув руки вокруг ее запястий.

Моя бабочка .

Она свернулась, обвив его тело своим.

Пока Элис ждала подтверждения изменений в графике, жизнь ее в пустыне выстраивалась вокруг Дилана. Если они оба освобождались к закату, то уходили гулять с Пип по тропинкам пожарной безопасности; Элис набивала карманы дикими цветами для своей тетради, а Дилан тем временем фотографировал ее в красном тающем свете. Когда она уходила на вечернее патрулирование и заканчивала поздно, то сразу ехала к нему домой, а он часто ждал ее с ужином или горячей ванной с пеной. Такими вечерами он и Пип сидели возле ванны, и он читал Элис вслух. Если у них обоих выдавался целый выходной день, они занимались садом под солнцем, пока их не отвлекала от садоводства голая кожа друг друга; она упомянула, что ребенком работала в огороде матери, и, когда однажды вернулась с работы, обнаружила, что он приготовил ей грядку темной земли, насыпанной на красную почву.

Вечером они уютно устраивались на диване, включали обогреватель и смотрели драмы и антикварные шоу на BBC – единственном канале, который прилично ловил. В редких случаях, когда зимнее небо было затянуто облаками и день не сулил никакого солнца, они оставались в постели. Такие дни стали синонимами блинов: Элис напекала целую гору, и они поглощали их, не вылезая из постели.

Одним холодным днем, после блинно-сиропного празднества, они лежали и смотрели, как кружат пылинки в сером луче света, падавшем через щель в занавесках. Дилан тяжело вздохнул и отодвинулся от нее. Он казался нервным, обеспокоенным и не смотрел ей в глаза весь день, даже во время сонного, медлительного секса. Элис не понимала, в чем дело. Так же как не понимала, отчего ей так не хочется задавать ему вопросов.

Она выводила пальцем кружочки на его животе и груди, на шее и лице. Он не реагировал.

– В чем дело? – прошептала Элис.

Ее любовь могла все исправить. Что бы это ни было. Он не ответил. Она подождала. Спросила снова.

– Ни в чем, – огрызнулся он, резко отстраняясь от ее прикосновений. – Прости, – он тряхнул головой, – прости, Пинта-Пинта.

Он сел, положив руки на колени и повесив голову.

Она села рядом с ним. Она почувствовала знакомую пустоту в животе, от которой ей стало не по себе. Элис осторожно выбирала слова, чтобы не раздражать его еще сильнее.

– Ты можешь сказать мне, – она старалась сохранять беззаботность в голосе, – что бы это ни было.

Она робко протянула к нему руку и задержала ее в воздухе на некоторое время, прежде чем опустила ему на спину, прижав ладонь к его позвоночнику. Он подался на ее прикосновение.

– Прости, – простонал он, поворачиваясь к ней и пряча лицо у нее на плече, – прости. На этот раз я не собираюсь все испортить.

Она запустила пальцы в его волосы.

– Я это знаю, – сказала она успокаивающе, – я знаю.

– В этот раз будет лучше, – сказал он, словно самому себе, – я буду лучше.

Он поцеловал ее в шею, поцеловал лицо, губы, его нервное возбуждение возрастало, он сгреб ее в объятия.

Элис зажмурилась, целуя его в ответ. Что он имел в виду, говоря «лучше»? Он хотел быть другим по сравнению с чем? Как? В груди у нее стало тесно.

– Я люблю тебя, – прошептал он, лежа у нее между ног.

Прошептал снова и снова.

Она вдохнула его слова и запретила себе задавать вопросы.

Зима начала отступать. Утра стали теплее, прилетели зяблики и стали вить гнезда, а жизнь Элис с Диланом процветала. Чем сильнее становилась ее любовь к нему, тем труднее и труднее ей было игнорировать напряжение в ее дружбе с Лулу. Вскоре после того, как ее просьба в изменении графика была удовлетворена, она встретила Лулу в комнате отдыха – та читала доску объявлений. По выражению лица Лулу, когда она читала новые графики, было ясно, что что-то совсем не так.