Жамбын Пурэв - Гром

— Пойду, пожалуй, пока ламы не встали. Одна не испугаешься? Двери за мной запри, — сквозь сон услышал юноша шепот казначея. Спустя некоторое время на грудь ему легла маленькая ладошка, и еще — прохладные камешки; щеки коснулись мягкие, влажные губы. Спросонья Батбаяр приподнялся, приоткрыл глаза. Рядом никого не было.

— Что за наваждение? Было это или только приснилось? — ощущение было удивительно сладостное и в то же время неприятно-щекотливое…

Светало.

«Надо бы коней пораньше выгнать», — подумал он и стал натягивать одежду. Выходя из юрты, услышал, как охнула, заворочалась в постели Дуламхорло, застонала тоненьким, непривычно высоким голоском.

Утром в монастыре начался цам и обряд изгнания нечистой силы.

Когда Батбаяр вернулся, Дуламхорло пила чай. Она была печальна и вела себя так, словно поджидала его. Дала Батбаяру печенья с маслом, а когда он поел, достала из тороков несколько отрезов шелка и, уложив их в небольшой мешок, протянула юноше:

— Иди по краю палаточного лагеря, пока не увидишь два больших пестрых шатра и аил рядом с ними. Если там будет высокий рябой мужчина по имени Дэлэк, отдашь ему. Не забудь только спросить, как его зовут! Скажешь, что соболиных шкурок больше не надо, Аюур-гуай велел брать только серебром. Учти, если что по дороге с мешком случится, если не передашь его кому следует, Аюур-гуай на нас с тобой живого места не оставит, — предупредила она. Батбаяр удивился еще больше.

В это время пришел Донров. Дуламхорло подала сыну чай.

— Завтра ехать, а тебя нет и нет. Я уже отчаялась найти этого Дэлэка. Беспокоиться начала, вдруг не смогу выполнить все, что наказывал твой отец. Хорошо, что ты вернулся, прямо сейчас вдвоем к нему и идите в тот аил, про который говорил тебе отец.

Батбаяра внезапно осенило, что Аюур поручил жене сбыть здесь какие-то товары, видимо, из тех, что переправил домой из ханской казны. «Но почему их сбывают тайно? Ведь не украл же их бойда», — удивлялся он.

Донров велел Батбаяру взять мешок и по-хозяйски, молча, пошел впереди. Они подошли к аилу, рядом с которым стояли два одинаковых пестрых майхана, а у коновязи привязано было множество лошадей. Там их действительно встретил сутулый, пузатый мужчина с рябым лицом, забрал мешок и повел Донрова в юрту. Батбаяр остался во дворе. Ждать пришлось долго. Наконец Донров вышел с пустым мешком.

— На! Отнеси домой и ступай коней сторожить. Матери скажешь, что я пошел смотреть цам. — Донров бросил Батбаяру пустой мешок и повернулся, собираясь уходить.

— Твой мешок, сам его и неси, — вспыхнув, сказал Батбаяр и швырнул мешок Донрову. Ссора разгоралась, как подожженная сухая трава. Обидевшись на то, что Донров привел его в знакомый аил и оставил ждать у дверей, не вынес даже чашки кумыса, Батбаяр готов был нос ему расквасить. Вызывая хозяйского сына на драку, обозвал его «скупердяем», но сын бойды схватил мешок и дал тягу.

«Осторожность не помешает. Кто знает, что придумает в отместку этот послушник», — рассудил Батбаяр и отправился сторожить лошадей. До вечера просидел он во дворе, перебираясь из угла в угол вслед за тенью.

Из монастыря доносилось звучание труб, раковин и гонгов. Хотелось посмотреть, что там происходит, но Батбаяр не решался оставить лошадей без присмотра. «Уйдешь, а хозяйка потом из себя выйдет!» Он влез на поленницу дров и теперь ему было видно, как в углу монастырского двора взметнулся вверх огонь, толпа вокруг костра зашумела. Загудели трубы, послышались резкие хлопки выстрелов, и в небо поднялся столб черного дыма! Народ все прибывал… Внезапно во двор с обмотанной платком головой вбежала Дуламхорло и, рыдая, скрылась в юрте.

«Донров нажаловался, вот она и расстроилась», — подумал Батбаяр и, не зная что предпринять, подошел к ней.

— Что с вами? — участливо спросил он, приходя в отчаяние от горьких слез хозяйки.

Уже в сумерках зашел казначей. Приторно улыбаясь, он подошел к Дуламхорло, но та отвернула от него опухшее от слез лицо и не сказала ни слова. Увидев ее трясущиеся плечи, казначей разинул от удивления рот. Стал расспрашивать, что случилось, и женщина, давясь рыданиями, рассказала, что собралась посмотреть обряд изгнания нечистой силы, протиснулась через толпу в первый ряд. Народ напирал сзади, и она едва удерживалась на ногах, чтобы не упасть. В то время проталкивавшийся с другой стороны лама с тигровым хвостом в руках внезапно хлестнул ее этим хвостом по затылку и сгинул в толпе. Появилось какое-то необычное чувство легкости, на лицо упали волосы, и она, проведя рукой по голове, вдруг с ужасом обнаружила, что ее длинная коса вместе с вплетенными жемчужными нитями исчезла, обрезанная под самый корень.

Тут казначей погладил Дуламхорло по голове и успокоительно похлопал по плечу. Вращая глазами, долго читал молитвы и наконец внушительно произнес:

— В ваш дом должна была войти большая беда. Но она сгорела в огне вместе с «сором», а выкупом за нее послужила твоя коса. Радоваться надо, что так легко отделалась. Сходи поклонись великим ламам, — посоветовал он.

Женщина немного успокоилась, собрала подарки: хадак, чесучовый дэл. Вместе с казначеем отправилась она в монастырь.

Батбаяр заволновался и даже испугался, хотя и не имел к хозяйской беде никакого отношения. Когда в небе высыпали звезды, Дуламхорло вернулась в сопровождении Донрова. Батбаяр с трепетом прислушался к их разговору.

— Великие ламы Эрдэнэ зуу восседают в орго на том берегу реки. Множество людей идет к ним за благословением и отпущением грехов, и они каждому советуют считать прожитые годы, читать «Золотой блеск» [23] «Золотой блеск» («Алтан гэрэл») — известная сутра, переведенная на монгольский язык в конце XVI в. . Потом дают сладкий рашан и отпускают. Когда казначей докладывал им обо мне, я расслышала имя твоего отца. Лама спросил о моем возрасте, сложил четки, прошептал что-то и, пересчитав бусины, произнес: «Причина скрыта в несчастливом сочетании лет, а также в том, что вещи, предназначенные для пожертвования, вернулись к прежним владельцам. Несчастье было неизбежно. Но сейчас вы избавлены от него, потому что присутствовали на обряде. Пересчитывая годы, читайте «Золотой блеск», сказал лама и благословил меня. Еще добавил вот что: «Не следует стремиться к возвращению утерянного. Оно попало в руки близкого вам человека. Его уже не вернуть». Очень старый лама, но ликом светел. Помнишь, взяли мы назад гнедого, которого в пожертвование раньше отдали, вот и случилась беда. А уж как я не хотела его возвращения! Да, самую что ни на есть правду сказал высокий лама. Я вчера вечером монастырскому казначею о гнедом случайно рассказала, так, к слову пришлось. Так высокий лама даже об этом узнал. «Хоть, говорит, и нет сейчас рядом с вами того, что вы отдали в пожертвование, чтобы избежать несчастья, а потом вернули назад, но это оно напоминает о себе». Очень прозорливый, мудрый человек, — пробормотала она и стала молиться.