Жамбын Пурэв - Гром

В свой хашан он бежал, спотыкаясь и задыхаясь от волнения, словно стал обладателем некоего сокровища. Спрятав простыни, перевел дух: «Вот и еще одно дело сделано. Видно, само небо покровительствует нам».

Нащупав за пазухой серебряную иглу, он снова заторопился в ханское орго. «Прошло время, когда ты метала своих щенков одного за другим. Теперь сокровенная плоть твоя попала ко мне, и вся черная магия будет работать на то, чтобы опустошить твое лоно», — думал, шагая к орго, Балбар и до крови кусал губы своими желтыми, гнилыми зубами.

Три дня в ханском орго был праздник, а на четвертую ночь опять случилось несчастье. Душа у Балбара пела от радости, но щепоти нюхательного табака оказалось достаточно, чтобы пролить целый ручей слез. Оплакав младенца, Балбар вернулся в свой хашан, чтобы продолжить затворничество. Хоронил ханского сына Содном. На темени младенца, на месте смертельного укола заметил он красную точку и почувствовал вдруг, как обожгло ему грудь, едва сдержал крик боли. «Но нельзя же усугублять страдания господина, — подумал он, стараясь взять себя в руки. — Кто же это сделал? Как может жить на свете эта змея, смотреть в глаза людям?»

Вернувшись к себе, Балбар запер двери. Каждый день читал он книгу черных заклятий. «Это благодаря ей колдовство мое идет успешно», — говорил он самому себе.

Иногда приходил Гэмбэл, приносил воду, заготавливал дрова. «Чужая душа — потемки», а «бывалый человек не дает промашки», — рассудил Балбар и ни словом не обмолвился Гэмбэлу о причине смерти младенца. Не стал показывать и добытый послед.

«Видно, проклятие сгубило младенца, — подумал Гэмбэл, услышав о трауре в ханском орго. — Ох и страшная же в нем сила! Ну и Балбар! Не человек, а настоящее бесовское отродье. Может, он за счет своего тайного колдовства и в хубилганы выйдет?» — Страх и благоговение полностью захватили Гэмбэла, и он на всякий случай шептал молитвы, прикрываясь рукавом.

Чтобы прервать потомство Намнансурэна, а чрево Магсар сделать бесплодным, Балбар высушил послед, обложил его червями, разной гадостью, проколол его с разных сторон острыми клинками, завернул в выцветшую материю и, зарыв сверток перед дверью ханского орго, несколько раз прочитал заклинание. «Но все мое колдовство может оказаться бессильным, — подумал Балбар и начал исподволь узнавать, какой яд самый сильный. Но при этом не забывал он и об осторожности. — Людишки-то завистливы… если кто-нибудь из ханских блюдолизов только заподозрит неладное, тут же докладывать побежит, не упустит возможности лишний раз доказать свою преданность. Постой, но как же тогда быть, — сжимая в кулаке свой длинный подбородок, размышлял Балбар. — Хороший яд наверняка есть в фирме Шивэ овор. Однако меня там знают как ханского приближенного, а потому не дадут — испугаются. Другое дело, если они стороной узнают, что я ненавижу Намнансурэна. Именно стороной, ибо, намекни я об этом сам, тут же сочтут за ханского соглядатая и донесут Намнансурэну, чтобы в любом случае остаться в выигрыше. Амбань и китайские торговцы на такие штуки большие мастера, — бормотал Балбар. — Надо срочно вызвать Ринчинсаша. Пусть побудет с братом, разделит его скорбь по поводу разлуки с сыном, а заодно и встретится с купцами из Шивэ овор, даст понять, что мне можно верить. Тогда и с ядом осечки не будет».

Балбар приготовил кисточку и тушь для письма. Рано утром хлопнула дверь. Как открывается потайной замок, кроме него знал один только Гэмбэл. Увидев вошедшего вместе с ним Соднома, Балбар перепугался: «Дознались? Быть этого не может!»

Поприветствовав хозяина, телохранитель внимательно осмотрел убранство юрты.

— Хотел довести до вашего сведения, что самочувствие хана ухудшилось, — сообщил Содном, глядя на раскрытые сутры и расставленные жертвенники. Попросил прощения за то, что потревожил своим внезапным приходом ламу-затворника.

— Понял, уважаемый Содном. А что с ним такое? — встревоженно спросил Балбар, стараясь расположить к себе телохранителя. — Что ж, я прерву на время затворничество и немедленно прибуду к хану.

Когда телохранитель, отведав предложенного угощения, вышел, Гэмбэл с восторгом воскликнул:

— Все свершилось так, как вы и задумали. Из всех людей здесь вы — самый могущественный!

Балбар неприязненно посмотрел на Гэмбэла.

— Ты зачем показал ханскому телохранителю потайной замок? Не ожидал от тебя такого. Раньше времени осторожность теряешь.

В тот же день Балбар явился к хану. Намнансурэн был в юрте один, лежал, укрывшись дэлом. На столике рядом — раскрытая «Синяя книга» [28] «Синяя книга» («Хох судар») — знаменитое историческое повествование выдающегося монгольского романиста, поэта и историка В. Инжанаша (1837—1892). .

— Хан, какое у вас недомогание? На что жалуетесь? — церемонно кланяясь, спросил Балбар. Намнансурэн медленно приподнялся и сел:

— Со мной ничего особенного. Здоровы ли вы?

Лицо хана побледнело, осунулось. Веки глаз припухли — видно, много было пролито слез.

Балбар изобразил на лице скорбь.

— Что же теперь поделаешь. Что толку пенять на беспощадность и безжалостность этого мира. Вы и сами знаете, господин мой, что… это самое… такое несчастье часто постигает людей и трудно что-либо поделать. Возьмите себя в руки, укрепите сердце свое и взгляните на будущее ясным разумом. Любого из нас может настигнуть смерть, — вкрадчиво заметил Балбар.

— Да, дядюшка. Я как раз об этом думал. Не дает мне покоя мысль, что не судьба, но что-то другое повинно в наших потерях. Но что за рок преследует меня?

— По правде говоря, дело действительно очень странное Приглядывался я к вашим приближенным, пытался понять, кто чем дышит. Но люди вроде бы честные, порядочные. Однако недаром говорится: «Змея пестра снаружи, а человек подл изнутри». У злоумышленника на лбу не написано, кто он таков.

— Дядюшка, я ни о ком здесь не могу сказать плохо. Вижу в окружающих лишь чистоту помыслов и благородство, чувствую к людям привязанность. Кому же из подданных понадобилось мне мстить? Чем вызвана столь неслыханная жестокость? А представляете, какая скорбь переполнит сердца младшего брата моего и матушки, когда они услышат о постигшем нас горе. Вы еще не извещали их? — спросил Намнансурэн.

Балбар приуныл:

— Я до сих пор, по невежеству своему, не придумаю, как им все объяснить. Вот беда-то какая!

— Тут уж ничего не поделаешь, — горестно вздохнул Намнансурэн. Известить маму и брата необходимо, но стоит ли всяческими предположениями доставлять им лишние страдания? И еще… думаю вот, когда станет теплее, отвезти Магсар в Хангай, пожить несколько дней у Хятрунского источника. Надо ей сменить обстановку, успокоиться. Как вам кажется?