Галина Беломестнова - Камарья [СИ]

— Ну что, племяшка, красиво у нас? — вывел из забытья голос дяди Степана.

— Очень! Если бы знала, что здесь так замечательно, каждое лето ездила бы к вам.

— Кто же мешал?

— Мама, как только заговорю о деревне, её словно подменяют: не пущу и всё. Нынче они с отцом в санаторий уехали, а я вещички собрала — и к вам.

— Правильно поступила.

— Степан! С чего начинать-то? — отвлекая его от разговора, позвала Надежда.

— Вы с Олей кошенину гребите, а мы с Саней оставшуюся деляну скосим. Как управитесь, готовь обед, а гостья пусть ягодой полакомится. За перекатом, за сосняком на мари, жимолость уже поспела. Пусть девчонка отведает ягодку с куста. Такой она в городе не пробовала.

Солнце припекало вовсю, когда женщины закончили сгребать сено.

— Ну вот, на зарод хватит, — оглядев с одобрением небольшие копенки, произнесла тётя. — После обеда, если Бог дождичка не даст, можно будет и сметать. Ты, Оля, иди, в речке искупайся, вон как распарилась, а я пойду обед готовить.

— Дядя говорил про ягоду неподалеку. Дайте какую-нибудь посудину, сама попробую и вам соберу.

— Возьми, — протянула тётя котелок, что прихватили с собой для воды. Тут не заблудишься, всё рядом, у Анны Васильевны за ерником покос, в случае чего на него выйдешь. По речке ориентируйся.

— А почему её так странно зовут? — услышав про попутчицу, спросила Оля.

— С детства, говорят, прозвище у неё такое. Ей за семьдесят, а шустрая, словно комар.

— Маму мою знает.

— Как же ей не знать, мы раньше в соседях жили. С сыном её, Павлом, в одной школе учились. Это потом, когда я за Стёпу замуж вышла, на другую улицу переехали. Ладно, разболталась я с тобой, скоро мужики голодные придут, а у меня даже печка не затоплена, — заспешила тётя. — Ты шагай прямо, — добавила она. — Как раз к перекату выйдешь, речка мелкая, по сухому перейдёшь.

Ольга добралась до небольшой заводи. Скинула одежду и, поднимая ногами сверкающую тучу брызг, с разбегу упала в обжигающе холодную даже в июльскую жару воду. Плескалась всего несколько минут, потом с оханьем, повизгивая от удовольствия, выбралась на берег. Усталость унесло прочь вместе с водой. Натянув на мокрое тело одежду, Ольга по утоптанной тропинке вышла к ягоднику. Жимолость — ягода ранняя, похожа тёмно-синими вытянутыми ягодками на голубику, но вкус и аромат у неё особенный. Жаль, что долго на кустах не держится, быстро осыпается. Ребятишки и женщины стараются не упустить время и собрать её пораньше, чтобы потом долгой зимой лакомиться вкусным вареньем.

Дядя оказался прав, ягоду с куста нельзя было сравнить с той помятой, обмякшей, собранной ещё зелёной, чтобы не упустить прибыль, ягодой, что продают в городе на рынке. Эта, закинутая полной горстью в рот, словно таяла, наполняя его кисло-сладким ароматным соком. Увлёкшись, Ольга пробиралась по ягоднику, больше бросая в рот, чем в котелок. На тонкой осинке чирикала какая-то пичужка. Рядом что-то бормотала на перекатах река.

Представив санаторскую жизнь по расписанию, серьёзные обсуждения папиного здоровья вечерами, мамины охи по поводу её неуклюжести, Оля наслаждалась летом, свободой, радуясь, что сбежала от бдительного родительского ока.

— В деревню его, сено косить, про массажи и иглоукалывания некогда стало бы вспоминать, — неожиданно с раздражением подумала про родителя. — Любят, когда соленья да варенья тётка из деревни присылает. Нет бы самим сюда приехать, помочь.

Переходя от куста к кусту, она незаметно выбралась на маленькую полянку. И остолбенела. Напротив неё стояло странное существо. Маленькое, примерно с метр ростом, голова его состояла из огромных щёк, из-под которых на неё глядели, мигая, два глаза. А ещё у человечка была седая борода до самой земли.

— А-а-а-а!!! — выронив котелок и непрерывно крича от ужаса, она помчалась, не разбирая дороги.

Опомнилась только в стане. Мокрая с головы до ног, она сидела на лавке — Сашка постарался, чтобы как-то её успокоить, окатил из ведра холодной водой. Тетка, ругая его за это, одновременно пыталась напоить гостью каким-то отваром.

Трясущимися руками Оля взяла у неё кружку и, стуча зубами о край, осушила до дна.

— Что тебе привиделось? — присев перед ней на корточки, уже не в первый раз спрашивал встревоженный дядя.

— Инопланетянин, — сказала она, глядя на него огромными синими глазами.

— Ну, ты придумала! Сроду у нас такого зверя не водилось. Медведи бывают, но теперь, однако, после такого переполоха, не скоро появятся.

— Правда, инопланетянин! — возразила Ольга, вытерев ладошками выступившие слёзы. — Голова огромная, лысая, одни щёки, и между ними два глаза. И борода седая до земли. А ещё он мигал.

— Отправили ребёнка одного, — взволнованно проговорила тётя Надя. — «Пусть девочка ягодкой полакомится!»- передразнила она мужа. — Она тайгу-то только на картинках да в кино видала. А если заикой останется? Татьяна меня со свету сживёт, да и сама себе не прощу, — обняв племянницу, запричитала тетка, утирая фартуком глаза.

— Погоди голосить, Надя! Вон, кажется, наш инопланетянин сам сюда идёт, — одёрнул её Степан.

Ольга вздрогнула и выглянула из-за тёткиного плеча. По тропинке, размахивая руками, к ним шла Камарья. Все молча ждали.

— Так торопилась, чуть котелок не забыла, — проговорила она, поставив почти пустую посудину на лавку. — Чего ты, девонька, так понеслась от меня? А кричала-то как! Словно лешего увидела.

— Так это была ты?! — Подбоченившись, тетя Надя направилась к бабке.

Я, — нисколько не испугавшись, сказала Камарья. — Брала я ягоду, брала, а тут приспичило меня по маленькому, — нисколько не стесняясь мужчин, начала рассказывать она. — Коленки-то болят, вот я и пристроилась, как смогла, а тут по тропинке Ольга идёт. Спина-то тоже, не молоденькая, я склонила голову пониже, чтоб она моё лицо между ног разглядела. Только хотела спросить, сколько ягоды насобирала, а она в крик и понеслась словно оленуха, я за ней. Ну где же мне её, молодую-то, догнать. Ноги уже не те. А чего кричала-то? — участливо спросила она Олю.

Представив увиденную картину и то, что она приняла за щёки, Ольга в неудержимом смехе свалилась с лавки. Спустя некоторое время, глядя на неё, хохотали все вместе с Камарьей. Отсмеявшись, перешли к детальному обсуждению происшествия. В стане стало шумно и весело. Словно язычки пламени, смех вспыхивал то тут, то там.

— Ну, хватит! — прикрикнула Надежда. — Садитесь за стол, похлёбка остынет.

На столе на чистом полотенце лежал нарезанный крупными кусками зернистый, испечённый из муки деревенского помола хлеб. Ольга помогла расставить чашки с дымящейся похлёбкой. Надежда на чистую тряпицу положила большие пучки зелёного лука, редиски, поставила солонку, чашку с пупырчатыми малосольными огурчиками, тарелку с ломтиками розового сала и котелок горячей разварной картошки.