Олег Слободчиков - Сын леса

Женщина тихо рассмеялась:

— Тебя не узнать — подстригся, помолодел. Ну, заходи в дом!

Из сарая выглянул Алексей, прислонил к забору лопату, сбросил брезентовые рукавицы.

— Я уж думал, ты совсем покинул наши места?

— Так это вы и есть свинари-арендаторы? — присел на знакомое кресло Алик, оправившись от удивления.

— Мы и есть! Семейный подряд, ферма… Как хочешь, так и называй.

— А что же колония?

— Он еще спрашивает! — хлопнул себя ладонью по ляжке Алексей и обернулся к жене. — С твоей легкой руки все и разбежались. Давно уже… Витька, правда, если не ушел напрямик, через ледники, в город или через перевал, на Иссык-Куль, то где-то там шляется. Ну, заходи. Чего мы здесь? Попьем чайку, поговорим. Есть что вспомнить!

Дом был разделен на две части кирпичной стенкой дымоходов от печи. В комнате на полу были постелены те же паласы, а стены, как в Башне, обиты прессованным картоном, при входе в дом и между комнатами были навешаны те же самые двери с пластиковым покрытием. Кажется, сюда был перенесен даже запах колонии. Но было и новшество: в углу висели новенькие, блистающие лаком, образа.

Под столом в полиэтиленовой упаковке стоял все тот же магнитофон, только вместо электрических лампочек висели две керосиновые лампы.

— Электростанцию еще не сделал? — спросил Алик.

— Нельзя! — нахмурился Алексей. — Нагрянут с проверкой бюрократы, потребуют документы на «чабанку» или на «генератор», а где теперь эти бумаги взять? Вяжутся, сволочи, ко всякому пустяку, взятки вымогают. Патриархальный и продажный Восток, что с него взять…

Что-то мужицкое появилось в Алексее. Там, в колонии, он походил на горожанина-туриста, здесь опростел. Но говорил по-прежнему много, перебивая, не давая слово сказать гостю:

— Аренда, конечно, не идеал: разве можно на земле быть временщиком? Но сколько ждать? Отцы всю жизнь прождали права на землю, и мы почти до сорока лет. Я тут почитываю классиков, да и сам извилинами шевелю… Коллективизм — он ведь тоже бывает разный: можно согнать сто человек в одну камеру и заставить жить вместе. А можно, как в многоквартирном доме — каждый живет своей семьей, никто не лезет в чужие дела, а работу, что одиночке не по силам, делают сообща. Это же старо, как мир, и всем известно… Свет Ванна, где у нас варенье?..

Рано или поздно здравый смысл всегда побеждает. А пока, — он осмотрелся в неоштукатуренной, но аккуратной кухне, — можно и так пожить. Я почти месяц этот дом строил. Кое-кто, конечно, помог. Ну и Виктор попахал тут. На этот раз с прикидом строили: понадобится, разберу и перевезу свое хозяйство в другое место за неделю. А то эти твари все высматривают — как только мужик прирос к земле, так начинают из него кровь пить…

Алик кивнул, прихлебывая крутой чай. Алексей угадал его мысли, рассмеялся:

— У нас все первосортное… Влез в долги, но купил у талгарских немцев пять брейтовских свиноматок… Индюков хочу развести, пчел…

Алик рассмеялся, скаля щербатые зубы. Звериные желтые глаза превратились в ехидные щелочки.

— Ты чего? — поднял брови Алексей.

— Да так, — ухмыльнулся чикиндист. — Мы это уже проходили.

— Зря смеешься, — не понял намек Алексей. — Хороший индюк полсотни стоит, а вырастить его — плевое дело. Деньги можно сделать за одно лето…

Местная власть, конечно, не дремлет… Корма у них выпрашивать приходится. Да только арендатор и есть арендатор: чуть прижмут — я свиней перережу и на базар.

Дом разберу, на тещином дачном участке поставлю — в накладе никак не останусь… Хочешь, договор покажу? — Алексей подскочил, стал рыться в каких-то бумагах.

Светлана, молчавшая до сих пор, спросила:

— Ты-то где пропадал?

— Работал в бригаде, вернулся, буду резать траву на том же месте, охотиться…

Аня не знаешь где? — спросил застенчиво.

Светлана отвернулась к печи, загремела посудой. Алексей, забыв зачем встал из-за стола, криво усмехнулся:

— Без тебя тут такие дела начались. — Он даже растерялся на миг, не зная с чего начать. Причмокнул, качнув головой. — Тимоху, оказывается, выслеживали.

Ждали, когда он повезет… Что он там выращивал? Ты лучше знаешь…

— Опий!

— Угу! А он пустым ехал, с Анкой. Так что ты его от верной тюрьмы спас. А вот Анку отправили на принудительное лечение — у нее ведь все вены были в дырках… Вот так! Скорей всего, Тимоха этому поспособствовал, чтобы выкрутиться. Они ведь расписаны — ты знаешь? — метнул на Алика быстрый взгляд. — В Ташкенте твоя Анка.

За спиной всхлипнула Светлана. Алик закашлял, отворачиваясь. Закурил.

— После твоего исчезновения Сергей труханул — у него с законом дружбы не было. И так был на крючке, а тут решил, что посадят, если в горах застанут.

Малик перетрухал и сбежал в одиночку. Фая с детьми уехала. Мы с Виктором решили сюда перебраться — на одной картошке не проживешь. Но они с Людой заниматься хозяйством не захотели. Наверно, пробуют, как ты, эфедру резать. А нам со Светланой куда бежать?

Вот и вся история Колонии Разума. Сегодня, кстати, день блудниц… Был бы праздник! — вздохнул он. И снова бросил на Алика удивленный оценивающий взгляд: — Ловко ты нас выпроводил.

В глазах чикиндиста мелькнули жесткие огоньки, будто через мушку ружья посмотрел.

— А вы что думали? Накормили бича, обласкали, и он за вашу долбаную коммуну — десятирик мотать по позорной статье будет?

— Я же тебя не упрекаю, — опять вздохнул Алексей. — Правильно все. Что ни делается — все к лучшему! У меня даже смысл в жизни появился. А то все чего-то боялся… Видишь? — кивнул на живот жены. — Жду сына, крепкого русского крестьянина, который одинаково ловко будет владеть топором и компьютером…

За что мне на тебя обижаться? Хочешь, оставайся, не обижу.

Алик мотнул стриженой головой: — Нет, эта жизнь не для меня. Вот если пососедски пару литров керосина нальете — в другой раз и я вам помогу.

— Керосин в этих местах достать трудно, а солярка есть. Тебе для лампы?

Они вышли из дома. Возле загона в земляной нише стояла промазученная канистра. Алексей зашел в сарай, Алик увидел там штабели досок и шифера, груду водопроводных труб. Всего этого хватило бы, наверно, еще на одну колонию.

Хозяин нашел запыленную двухлитровую банку и наполнил ее теплой тягучей соляркой.

Алик хохотнул и спросил насмешливо:

— Ярилу с Лелей вниз не попер? Иконы-то полегче?

— Не в этом дело, — серьезно ответил на шутку Алексей: — Поставь я здесь вместо божка голого мужика или голую бабу — сам опозорюсь среди местных и всех русских опозорю. В одну и ту же реку не войти дважды. А так, при своей вере, при национальности — уважают. — Он вспомнил вдруг, что как раз об этом когда-то говорил ему Алик. Рассмеялся смущенно. — Да! Ловко ты нас обул и по философской части тоже…