Олег Слободчиков - Под нами бездна

Ребята были сильные, но уже через час вымотались, что было естественно с их грузом и неумелой укладкой. И одеты они были глупо и неудобно: в черные костюмы, на которых клещей заметить трудно. Вскоре выяснилось, что армейские ботинки с высокой шнуровкой меньше всего пригодны для переходов. Ребята стали часто переобуваться.

Когда молодой на очередном привале упал навзничь и закурил, Федор сел рядом и, отворачиваясь от едкой вони, поставил на землю котелок, чтобы пепел курильщик стряхивал только в него.

— Ты, батя, по башке его этим котлом! — откинувшись на брошенный рюкзак, пошутил Сергей. — Ведь «Минздрав предупреждает…»

— Когда только мы вам, горожанам, втолкуем, что в это время в лесу курить опасней, чем на бочке с порохом. Сто раз подумать и оглядеться надо, прежде чем спичку зажечь.

— Я же осторожно, отец, — устало оправдывался молодой и, суетливо спохватясь, заканючил:

— Куда мы затарились? Зачем столько жратвы? Давайте бросим половину. Дед на обратном пути заберет. Ему сгодится.

— Ладно, жратва, — снова заворчал Федор, — какой в ней вес. В тайге всякое может случиться.

Чего ради обвешались? — кивнул на автомат на груди молодого. — Из такой пукалки в зверя стрелять — самоубийство.

— Ну, дед, — усмехнулся Сергей. — От самой деревни наши стволы тебе покоя не дают… Да не будем мы стрелять в твоих зверей — не до того.

— Зачем тогда вооружились?

Четверо устало заухмылялись. Сергей терпеливо и снисходительно пояснил:

— На той девице, за которой мы идем, такие бабки висят, что если появится вертолет и нас начнут мочить с воздуха — не удивляйся.

— И что, эти деньги у нее там за пазухой спрятаны? — раздраженно проворчал Федор.

— Живешь, дед, щи лаптем хлебаешь… Твое счастье, конечно, — он помолчал и добавил скороговоркой: — Если тело исчезнет, то деньги, которые у нее в банке или еще где в деле, будут заморожены на пять лет. Этого кому-то очень хочется. Нам сказали, что никто не знает о ее гибели, однако наняли с оружием. Понял? Не понял? — взглянув на него, криво усмехнулся Сергей. — Какой там к фене зверь? Начнется пальба, хватай свою берданку и беги, не лезь в наши дела… А что, давайка, действительно, мы тебе продуктов отсыплем. Консервов можно половину сбросить…

Чтобы не пакостить землю новым кострищем и в целях пожарной безопасности, Федор привел охранников к лагерю, в котором ночевал с Ксенией. Он дал им спокойно пообедать и отдохнуть, затем стал поторапливать.

— Братва, уберите от меня старого зануду! — взмолился на очередном привале молодой, пытаясь тайком закурить.

Сергей, тяжело дыша, отрезал строго:

— Докуриваешь последнюю. Пока не придем, чтобы воздух не портил. Правильный дед. Курить вредно.

Выйти к скалам засветло они не успели. Но уже то, что дошли без ночлега, в глазах Федора было подвигом. Когда сбросили рюкзаки возле полощущей на ветру, завалившейся на бок палатки, было темно. Охранники попадали на землю. Федор и сам устал, пристраиваясь под чужой шаг, хотя, в отличие от молодых, шел налегке. Немного отдохнув, развел костер в выстывшем кострище.

— Вы пока тут ужин сгоношите, а мне дайте фонарь, схожу посмотрю, на месте ли скалолазка.

Что-то мне не нравится, — проворчал. — Что-то не так, не пойму что.

— Не могла же она уйти? — настороженно просипел старший и, выбросив из рюкзака мощную фару, нехотя предложил: — Мне с тобой пойти?

— Отдыхай! — Федор вскинул на плечо двустволку и, не включая фару, ушел. Темень была вечерней, не густой. К тому же на небе сияла луна, и ему хватало света, чтобы ориентироваться.

До того места, где был оставлен труп, он дошел минут за десять. Ошибиться Федор не мог.

Остановился, прорезая тьму мощным лучом. Веревка все так же висела на скале, сугроб под ней еще не растаял. В тишине чуть слышна была приглушенная капель. Но на снегу ничего не было. Федор ругнулся и еще раз провел лучом от веревки к скальной плите, где нашел скалолазку, потом к сугробу: «Склероз ли, чо ли?» — подумал, холодея. Но нет. Ошибки быть не могло. Труп исчез.

Подсвечивая, он быстрым шагом вернулся в лагерь. Здесь ярко горел костер, пряно пахло какимито паштетами и специями. Молодежь готовила ужин и ночлег.

— Что? — обернувшись к нему, кивнул Сергей, шепелявя набитым ртом..

— Нету! — развел руками Федор.

— Чего нету? — вскочил тот и, сплюнув, закашлял.

— Тела!

— Да ты чо, дед! — вскрикнул молодой. — Нас всех за нее на пятаки порубят. И тебя тоже!

— Всем молчать! — оборвал его старший. По замершим лицам его спутников и по тону, Федор почувствовал жесткую дисциплину, связывавшую эту, на первый взгляд, товарищескую вольницу. — Дед причем? — добавил строго. — Клиент гарантировал секретность в течение трех суток. Опередить нас не могли. Саня, остаешься здесь. Остальные со мной. Батя, возьми что-нибудь, перекусишь на ходу.

С самого начала, еще в салоне министерского вагона, угощаясь бутербродами с икрой, Федор догадывался, что его втягивают в темные дела. Но где они теперь, дела законные и легальные? Мало ли неудачливых туристов терялось и гибло на его территории за четверть века? Мало ли всяких разбогатевших придурков ездит в министерских вагонах и жрет икру с таким видом, будто это самое важное дело? Но с миром, где в ходу большие деньги, он столкнулся впервые и по лицам охранников понял, что ситуация более чем серьезная.

— Есть догадки, — сказал. — Свет нужен. Берите фонари и пукалки.

Скользя подрагивающим лучом по мрачным скалам, он снова шагнул во тьму. Отблески костра пропали. Федор слышал за спиной усталое пыхтение «спасателей», бряцанье их оружия. Вчетвером, подсвечивая фарами и фонарями, они пошли к месту трагедии. Осветив и обследовав окрестности, лесник обнаружил на кустарнике, чуть ниже по склону, пух от спального мешка. Вскоре на песчанике нашел след волока и отпечаток медвежьей лапы.

— Едят вашу золотую девчонку! — пробормотал, вставая с колен и указывая куда светить. Четыре луча заметались по камням и кустарникам.

— А там что? Вон белеет, — подергал лучом один из охранников.

Федор пригляделся и, кивнув, пошел вперед, подсвечивая себе под ноги. Вскоре разглядел и опознал в низкорослом багульнике тот самый спальный мешок. В ноздри ударил душный едкий запах зверя. Казалось, дух этот был еще теплым. Федор остановился, скинув с плеча ружье.

— Не стрелять! — приказал хрипло и дал дуплет в воздух. Кажется, в тот же миг у костра застрекотал автомат, и в небе заискрилась трассирующая очередь. — Я же сказал — не стрелять! — вскрикнул Федор.

Сергей, выхватив из кармана радиотелефон, прокричал:

— Кто тебе разрешал палить, козел?!

В телефоне раздался писк, виноватый голос что-то забормотал в ответ.