Олег Слободчиков - Под нами бездна

— Здорово, хи-хи-хи, Москва! — щеголь в белоснежной рубашке с красным галстуком сел напротив и снова приглушенно рассмеялся. Знакомый смех походил на стрекот швейной машинки, как и десять-двадцать лет назад.

— Здорово, Упырь! — тем же тоном, только без смеха и улыбки, ответил Федор, разглядывая бывшего охотоведа, соратника из ордена Верных.

Упарников не только странно растолстел одним туловищем, он постарел: морщины глубоко врезались в природное мальчишеское лицо. К тому же, он заметно поседел. На щеках его была модная сантиметровая щетина, которая не шла ни к костюму, ни к лицу, но была следствием отсутствия привычки бриться, которой обзаводятся смолоду. Упырь стал слегка неуклюж. В остальном это был все тот же Анатолий Упарников, неплохой товарищ, пока дело не касалось дележки премий и прибылей, приятный собеседник, посредственный лесоинспектор, но хороший организатор и делопроизводитель. Что он искал, связывая себя с остальными Верными, к чему стремился — это было загадкой для Москвитина и Блуднова.

После института Упарников писал статьи о природе и даже печатался в молодежной газете, участвовал в общественном движении по спасению Байкала, но личной выгоды от этого получить не сумел. В те годы многие из них были бескорыстными романтиками, даже комсомольские вожаки, первыми оплевавшие своих дедов-большевиков и урвавшие в личную собственность немалый куш добра, скопленного адским трудом нескольких поколений.

— Слышу, хи-хи, про ваши с Блудой делишки, — с любопытством разглядывал он Федора, тоже находя в нем немалые следы перемен. — Все бьете морды, стреляете… Мелко плаваете. Хи-хи!

— Мы тоже слышим про твои заявки по выбраковке изюбрей, кабанов, — уклонился от ответа Федор и небрежно откинулся на стуле. — Защитник природы!

— Давненько не виделись. Ты не помолодел. Похоже, не поумнел тоже, — Упырь хохотнул и поежился. — Что таращишься? И впрямь убить хочешь?

Откинув голову, он застрекотал, будто швейная машинка вышла на полные обороты. Небритый кадык вибрировал на черепашьей шейке, торчащей из дорогого костюма.

— Подумать только, и я во всех тех играх участвовал!

На его щеке все так же синело пятно от въевшегося под кожу дымного пороха. Оно, как и неровно подстриженная седеющая щетина, портило вид преуспевающего предпринимателя. Пятно так и не было выведено. И вообще, в нем появилось что-то жалкое. «Может быть, блефует? — подумал Федор. — Костюм напрокат взял. Нищий шаромыга, исполняющий заказной спектакль?»

Лет двадцать назад они вдвоем заряжали патроны. Упарников молотком прессовал дымный порох в гильзах. Черт дернул его поставить патрон на деревянный стол, капсюлем на гвоздь, обнажившийся при ударе. Помнится, Федор быстрей спринтера сбегал за аптечкой за три километра. Лет пятнадцать назад случилось так, что им на пару пришлось преследовать медведя, раненного браконьерами.

Упарников уложил его за спиной Федора в десятке шагов. «Было ведь и хорошее! — осадил вспыхнувшую неприязнь Федор, поморщился. — Много чего было… Даже из области „Очевидное — невероятное“».

Как-то они рыбачили ночью «на фару» — стояли на якоре в полусотне метров от берега. По черному звездному небу ползали облака, луна на ущербе высвечивала золотящуюся дорожку. Около полуночи клев прекратился. Москва задремал, сидя с удочкой в руке.

— Смотри! — ткнул его в бок Упырь и указал рукой на лунную дорожку.

Позевывая, Москва поводил сонными глазами по стылой темени.

— Да вот же, метров тридцать… Лодка!

Действительно, в свете луны бугрился какой-то странный предмет.

— Вроде бочка! — снова зевнул Москва.

— А вдруг лодка? — азартно зашептал Упырь. — Это какие деньги можно заработать разом. А мы мокнем тут ради пары ведер омуля… Снимаемся!

Они быстро выбрали якорь и сели за весла. Часто оборачиваясь к плывущему предмету, стали грести, сначала неторопливо, потом азартно налегая на весла до тех пор, пока Упырь не проскулил:

— Не приближается! Что за чертовщина? Давай мотор заведем?

Москва встал в рост и долго всматривался в контуры странного предмета на лунной дорожке. Он уже и сам был увлечен азартом погони. Наматывая шнур на маховик, бросил Упырю, возившемуся с бензиновым бачком:

— До него метров триста, а не тридцать!

В то время бензин лесникам приходилось экономить. Подступали времена, когда все становилось дефицитом. Мотор в лодке был только на случай неожиданного шквального ветра. Завели его. Лодка понеслась по лунной дорожке в кромешную тьму моря. Проходила минута за минутой, а странный предмет не приближался. И когда это стало слишком очевидным, Москва сбросил обороты. Лесники увидели вдруг, как впереди мигнул свет, высветив что-то вроде иллюминатора.

От неожиданности Федор заглушил мотор. Упырь ахнул, завизжал и заматерился в стенящей тишине.

— Прокололись! — почесал затылок Москва. Бензина в баке должно было остаться так мало, что предстояло грести на веслах в обратную сторону — на север. Но и это полбеды: именно в том месте, где на небе могла находиться Полярная звезда, была черная дыра зависшей тучи. Компаса в лодке не было. Контуры берегов не просматривались. И только ущербная луна еще высвечивала мутную полосу со странным предметом на воде.

Поострив насчет жлобства, толкнувшего на ночной выход в море, лесники решили не жечь попусту бензин, но дождаться рассвета: ветра и волн не было, лодка была надежной. Вдруг странный предмет стал быстро и бесшумно приближаться, на глазах увеличиваясь в размерах. Москва с Упырем растерянно примолкли, вжимаясь в банки-сиденья. Затем Федор сорвался с места и торопливо включил лампу, чтобы не быть случайно протараненными.

Черная тень высотой со среднее судно обошла лодку кругом и так же бесшумно исчезла.

— Что это? — дрожащим голосом просипел Упырь.

— Может, подводная лодка или катер? — пролепетал Федор, стыдясь мыслей о сверхъестественном. Ах, как хотелось верить, что это они, родные, а не нечто иное: необъяснимое и непредсказуемое.

— Прикалываются оборонщики, — стуча зубами, завсхлипывал Упырь, — испытывают по ночам всякую хренотень. А бедные рыбаки — штаны полощи.

Москва тоже пролепетал что-то, перепуганно ругнувшись в адрес Министерства обороны. Тень исчезла. Исчез предмет на лунной дорожке. Вскоре и луна погасла, скрывшись за черной тучей. Ветра не было. Чуть слышно плескалась вода за бортом.

Прижимаясь друг к другу, они переночевали в сырой лодке. А когда проснулись, на воде золотились первые лучи восходящего солнца. При полном штиле под синим небом сияла бескрайняя гладь моря, и только на востоке в расплывчатой дымке темнело какое-то пятно. Оно неторопливо приближалось, то сгущаясь, то рассеиваясь, и вдруг в километре встал над водой высокий четырехконечный крест. Несколько мгновений Москва и Упырь удивленно смотрели то на него, то друг на друга. Затем по северному крылу креста пробежала рябь, потом растеклось другое крыло, и крест исчез.