Олег Слободчиков - Под нами бездна

— Испугался? — насмешливо спросила, протискиваясь мимо Федора во двор. При этом шаловливо ткнула его локтем в живот.

— Что мне тебя бояться? — пожал он плечами, чувствуя, что визит этот не к добру. Местные про старуху говорили с опаской. Ее побаивались.

— Вдруг к несчастью! — озорно блеснула глазами гостья, как бы приглашая лесника поухаживать за ней. — Что бороду отпустил?

С грустной усмешкой он подумал, что в счастье верят только в молодости, в несчастья — всю жизнь.

— Я всегда был при бороде, — ответил. — Разве не при такой длинной.

— Я бородатых не люблю! — шаловливо подмигнула Ступиха. — Жизнь-то как? Коз не держишь?

Хотела у тебя козочку купить.

— Я теперь никакого хозяйства не держу. Кот и тот пропал зимой, — Федор уже собирался пригласить старуху в дом на чай, чтобы соблюсти добрососедство.

— Пойду, раз ничего не держишь! — настроение у гостьи переменилось, глаза потускнели.

Постучав палкой по створкам калитки, она выскользнула со двора, обернулась и строго приказала:

— Бороду сбрей! Моложе станешь.

Поселившись на Байкале, Федор помнил ее уже немолодой, но энергичной женщиной, державшей большое хозяйство, часто менявшей беспутных мужей-батраков. Лет десять назад дом со всеми постройками сгорел во время таежного пала. Ступиха уехала в город к обеспеченным детям, но жить там не смогла и вернулась к погорелому месту. Здесь она построила шалаш. Вскоре сыновья привезли сырой брус и рядом с шалашом поставили времянку, в которой разместились лишь койка да жестяная печурка. В ней старуха и жила одна.

Едва она скрылась из виду, разнесло туман и снова заблестело солнце.

Собрав все подлежащее уничтожению, Федор принес тряпье в баню. Где-то вдали послышался шум двигателя и рев сирены. Прежде лесник обязательно бы вышел на берег. Теперь в этом не было надобности.

Снова светило солнце. Был ясный майский день. В бухте повыл сиреной и заглушил двигатель какой-то катер. Через несколько минут на насыпи показался полупьяный мужик с русой выгоревшей шевелюрой и красным, обожженным лицом. Он окликнул Федора по имени. Лесник выглянул из ворот. Мужик замахал рукой, подзывая к себе. Федор, передразнивая пьяного, помахал рукой, приглашая к себе. Тот постоял, тупо разглядывая инспектора, и, покачиваясь, направился к воротам.

Это был молодой человек с испитым лицом, одетый в толстый свитер.

— Батя, тебя зовут! — сказал, чуть подрагивая от икоты.

— Меня некому звать. Ко мне приходят! — нравоучительно ответил Федор.

— Да ты чо! — замигал парень. — Там начальство! Чо я буду бегать туда-сюда? — вспылил, качнувшись.

— А ты не бегай! — закрывая ворота, усмехнулся Федор.

Из кучи он потянул черный лоскут. Им оказалась короткая женская сорочка. Когда-то она была очень модной и редкой. Федор проснулся после первой ночи со своей будущей женой. Она смущенно попросила его отвернуться и надела вот эту самую рубашку. «Ступай, милая, в вечность!» Рубашка черным комом легла на пылающие угли, съежилась и вспыхнула…

За воротами зацокали неторопливые шаги. Дверь приоткрылась, во двор вошла высокая женщина в блестящем платье, обтягивавшем стройную сильную фигуру. Пышная прическа, черные очки, дамская сумочка на плече.

— Ксения? — удивился Федор. В царственно стройной гостье он не сразу узнал исцарапанную, изможденную таежными приключениями скалолазку. — Вот так встреча!.. А у меня уборка, — указал на обшарпанный стул, стоявший на крыльце, понимая, что и крыльцо и стул вопиюще оскорбляют дорогой наряд гостьи.

— Ты один? — настороженно вскинула она брови.

— Один, один! — суетливо и бестолково забегал Федор. — Сейчас я чай поставлю.

— Сядь! — чуть раздраженно сказала она и осторожно присела на краешек стула. Федор сел напротив, не зная чем занять руки. Она сняла очки, искусно подкрашенными глазами попыталась взглянуть на него задумчиво и мечтательно. Вздохнула, подавив подступивший зевок, окинула взглядом нечесаную бороду. — Ты вспоминал меня?

— Как же, как же? — Федор пятерней стал расправлять смятую бороду. Бросил быстрый взгляд на раскрытую дверь в предбанник, на неприличную кучу, брошенную на том самом месте, где недавно еще ласкал эту особу.

Она почувствовала, что его мысли заняты отнюдь не воспоминаниями о ней. Сказала деловым металлическим и по-девичьи тонким голосом:

— У меня неприятности из-за пистолета. Верни мне его, я тебе подарю что-нибудь другое, — торопливо вжикнула замком сумки и положила на стол две зеленые, как залежалые капустные листья, стодолларовые купюры.

— А вот это ни к чему, — вяло запротестовал Федор. — Пистолетик цел. Я ни разу из него не выстрелил. Да и ни к чему он мне — свой есть, служебный.

— Ну, как же, — сухо возразила она, чуть пожав плечами. — Ты спас мне жизнь.

— Ты мне тоже, — попытался пошутить он, улыбнувшись одними глазами. Ксения никак не отреагировала на сказанное. Он вошел в дом, не приглашая ее, вынес блестящий пистолет, положил на стол к себе стволом и придвинул гостье. Она ловкими движениями тонких пальцев с ярко накрашенными ногтями вынула косую обойму, вылущила на стол патрончики, бросила пистолет в сумку, смахнула туда же патроны и застегнула молнию.

— На катере твои друзья. Хотят повидаться. Иди за мной! — приказала тоном, не терпящим возражений.

Накинув штормовку, Федор послушно побрел следом. В бухте, ткнувшись носом в песчаный берег, стоял свежевыкрашенный «Ярославец». На его корме был поставлен стол с белыми пластиковыми стульями. Федор хотел помочь Ксении подняться по сходням на высокий задранный нос судна. Как из-под земли появились два охранника из тех, что ходили к скалам. Сергей, учтиво улыбаясь, посвойски облапил его. При этом привычно ощупал на наличие оружия. Федор отстранился, взглянув на него насмешливо. Тот, не смущаясь, развел руками:

— Работа такая!

Ксения скинула туфли, другой рукой поддернула без того короткое платье и, не оборачиваясь, легко, как кошка, вскарабкалась по трапу. Когда Федор, а следом за ним белокурый охранник поднялись на палубу, ее уже не было. Из-за рубки выполз пьяный, тот, что приходил к дому, сопя, стал вытаскивать трап. В глубинах трюма пискляво завыл масляный насос, катер вздрогнул от заработавшего двигателя и выпустил в чистое небо черную струю гари. Заработал винт, кормой вперед «Ярославец» отошел от берега и стал разворачивать нос в море.

Проходя по шкафуту следом за старшим охранником, Федор вышел на корму к столу. Сергей указал на стул и ушел другим шкафутом к рубке. Это слегка озадачило лесника. Он сел и рассеянно окинул взглядом стол — визитку людей, преуспевших в добывании денег.

Распахнулась дверь кормового кубрика, из него вышел малорослый, одетый как на важный прием, мужик. Руки, ноги и голова его были вполне нормального размера, но туловище, к которому крепились члены — круглое и дородное, как бочонок. Пока франт стоял боком, закрывая за собой дверь, он ничем не заинтересовал Федора, кроме дорогого, яркого костюма с торчащей из него, как у черепашки, тонкой морщинистой шеей. Но стоило тому повернуться — Федор подобрался, как перед прыжком.