Вячеслав Солдатенко - Разводы [сборник]

Ещё встречался с местным авторитетом Юрой, приходящимся артистке Любочке папашей. И обо всём по порядку доложил по возвращении.

– Очень странное место, – сказал Ляпко. – Иван Родченко промыл мозги всему населению. Таких профессионалов я ещё не видел. Высочайший уровень. Он заставил колхозников играть в театре! Бесплатно!

Депутат Пантелеев ничему уже не удивлялся. Лишь горько усмехнулся.

– Всё дело в этой Любочке, – продолжил рассказ Коля. – Насколько я понял, спектакль был затеян ради неё.

– Очень странно. И я попал под раздачу тоже из-за неё?

– Косвенно. Дело в том, что эта Любочка, судя по всему, внебрачная дочь… Даже не знаю, как сказать.

– Не томи. Кого-то из руководства области?

Ляпко ничего не ответил, просто посмотрел в глаза Пантелееву.

– Ещё хуже? Губернатора?

Ляпко продолжал смотреть. Молча и очень спокойно.

– Кто-то из правительства?

Всё тот же долгий взгляд, теперь ещё и с улыбкой.

– Да ладно, неужели Самого?

Ляпко не сказал «да», не стал кивать, просто моргнул. Пантелеев забыл дышать от сладкого ужаса. Погибнуть от силы такого уровня было бы для него честью.

Николай заговорил тихо и торжественно.

– В Мстёрах действительно живёт внебрачная дочь № 1. Её отчим, разумеется, называет себя отцом. При этом он – неформальный криминальный лидер всего района, неподсудный и всесильный.

– Как ты определил, что врёт?

– Я досконально изучил науку физиогномику. Я могу читать мысли по выражению лица.

И Ляпко так пристально посмотрел на Пантелеева, что тому стало зябко.

– Опиши хотя бы пару признаков.

– Когда отчим Любы называет себя отцом, он смотрит влево и вниз. Этот сектор визуального пространства соответствует давно заученной лжи. Кроме того, он скрестил руки!

Про скрещённые руки Пантелеев и сам где-то читал. Ещё он полностью доверял Николаю, служившему в десантных войсках, а потом учившемуся на психолога три года. Из психологии Николай ушёл потому, что там, с его слов, всё сильно упрощают. То есть редкого ума человек и проницательности.

– Надо же! Никогда бы не подумал! А куда надо смотреть, чтобы думали, что ты говоришь правду?

– Нужно смотреть прямо, не моргая. И знаете, кто единственный в деревне так смотрел?

– Кто?

– Местный плотник. Его называют Степанычем. Он единственный не боится признать, чья Люба дочь.

– И при этом смотрит прямо?

– Так точно!

– А все остальные?

– Все остальные смеются, отрицают, но невербальные признаки говорят, что все они лгут!

Пантелеев встал, прошёлся.

– А если их всех задурили? Всё-таки деревня, один придумал, другие повторяют.

– Тогда с какого перепугу в Мстёры приезжает лучший на курсе выпускник театрального института, которого называют будущим великим? Отказывается от предложений самых крутых театров! Ставит спектакль, главную роль в котором играет, разумеется, Она!

– Да. Всё сходится. Даже не знаю, что возразить.

– Мало того. Когда она вдруг уехала отдыхать – на Чёрное море, разумеется – на её место никого не утвердили. Спектакль остановился! И режиссёр (которого правильней называть «товарищ полковник», наверняка) лично поехал за ней и уговорил вернуться! Речь идёт, я напоминаю, о деревенском спектакле!

– Да, это не сельский уровень.

– Мало того. Когда Люба увлеклась нашим режиссёром, из Москвы в Мстёры прислали не кого-нибудь, а Анастасию Климову!

– Ту самую? Лучшие ноги России?

– Именно! А она, на секундочку, на корпоративы за любые деньги не ездит. А тут раз – и приехала!

– Думаешь, кто-то приказал?

– Кто-кто… Родина!

Пантелеев смотрел на Николая с детским восторгом. Значимость и величие происходящих событий восхищала обоих.

– Причём ладно бы просто приехала. Великая актриса провела ночь с так называемым режиссёром. И всё было подстроено так, чтобы об этом узнала Люба.

– А сам ты как узнал?

– Да вся деревня говорит.

– И при этом смотрят прямо в глаза?

– Разумеется! То есть оттуда (Ляпко пальцем показал на потолок) опекают простую деревенскую девочку. В театральный, кстати, она поступила без экзамена. Посреди семестра. То есть её просто взяли.

– А вот интересно, почему он (тоже показал на потолок) просто не забрал её в Москву?

– Видимо, есть причины. Всё-таки компромат. Внебрачные дети никогда не были плюсом в биографии. Может, он не должен был быть там, где встретил её мать. А может, бережёт ребёнка от стресса.

– И зачем мы, дураки, в это влезли?!

– Это не мы к ним, это они к нам.

Не справляясь с волнением, Пантелеев побегал по кабинету.

– Мы-то им зачем? – вдруг спросил он.

Ляпко развёл руками.

– Не понимаю. Не наш уровень. Какие-то стратегические соображения. Высший промысел. Не про наш ум.

– Мы же мелкие для них! Муравьи под ногами!

Депутат и начальник его охраны понимали, что вставшая перед ними сила превышает суммарную мощь всех депутатов и всех охранников страны.

– Надо поговорить с этим режиссёром, – сказал Ляпко.

– Что? Самим?

– Ну да. Пригласим его. Или поедем, куда скажет.

– Может, не надо? Вдруг они ошиблись? Походят, посмотрят и отстанут?

– Нет. Эти не ошибаются. И если взялись, то не отстанут.

Пантелеев вытащил из серванта бутыль, налил себе и Николаю. Выпили. Пришла какая-то решимость.

– Ты прав. Сломаем парадигму! Тихо сидящих пескарей они сожрут, и всё. Сходим в атаку напоследок!

Ляпко – вот что значит профессионал – знал телефон режиссёра.

Тот был страшно занят, но всего через неделю согласился заскочить для дружеской беседы. Он благодушно рассмеялся, когда Пантелеев сказал «мы же не враги друг другу».

Ляпко, прослушав запись телефонной беседы, сказал что смех режиссёра внушает сдержанный оптимизм. В нём нет невербальных признаков агрессии.

За неделю депутат Пантелеев похудел на пять кило без всякого фитнеса. Вокруг глаз синяки, как у вампира. Для встречи с режиссёром депутат снял отдельный офис, на один день, дорого. Пригласил девиц из эскорт-службы, изображать секретарш. Он понимал, что никого не обманет. Просто хотел выразить уважение.

Ровно в двенадцать ноль-ноль прибыл режиссёр. Один. На самом дешёвом такси. Вышел, оглянулся на окна.

– Ничего не боится, – восхищённо сказал Пантелеев.

– А маскировка какая! – поддержал Ляпко.

Ивану предложили чай и свежие ягоды. Он милостиво принял и то и другое. Спросил как бы между прочим:

– Я слышал, вы интересовались нашим спектаклем в Мстёрах?

Пантелеев понял внутренний смысл этой фразы. Она значила «давайте делать вид, будто я и правда режиссёр».

– Местные жители очень хвалили вас, и спектакль, и актрису, сыгравшую главную роль.

– А вы слышали эту смешную выдумку, будто Люба – дочь президента?