Вячеслав Солдатенко - Разводы [сборник]

– У нас была видеоконференция. Мы принимали решение вместе.

Секретарь посмотрел на Пантелеева внимательно. Признаков сумасшествия или алкоголизма не увидел. Он сказал:

– Уверяю вас, никакой видеоконференции с президентом у вас не было. И быть не могло.

– Но как же?

– Поверьте, я бы знал.

Некоторое время Пантелеев топтался, моргал и шевелил пальцами, будто пытаясь описать какой-то сложный предмет и не находя слов. Потом, сославшись на самочувствие, ушёл с трибуны. Найдя в толпе Ивана, сказал:

– Разговор есть.

Ресторан по случаю праздника был переполнен. Подгоняя режиссёра выкриками «давай шагай, мудозвон», депутат направился к стройке. Там, выгнав из конторы чумазых людей в касках, депутат потребовал литр чаю и столько же водки.

– Ну давай, рассказывай, – велел Антон Леонидович.

– Вы о чём?

– Как ты это всё устроил?

Ваня немного поотпирался, иначе какой бы он был театральный работник. Лишь увидев, что Пантелеев белеет, как раскалённый вольфрам, режиссёр сдался.

– Это была лучшая из моих постановок. Собственно, действие катилось, благодаря характерам и особенностям персонажей. Я лишь корректировал. Знаете, если в пьесе сходятся десять психопатов, автору остаётся только записывать за ними.

– Теории будешь апостолу Петру рассказывать. Давай по шагам. Кто сливал информацию, кто следил.

– Говорю же, я ни при чём. Почти. Вы сами всё сделали.

– Ты меня за идиота не держи. Даже если оно так и выглядит…

– У меня были планы. Не явные. Но когда мы взялись за дело…

– Кто это, «мы»?

– Я и жена одного майора полиции. Лена.

– Она откуда?

– В каком смысле? Из Коврова она. Женщина. Вышла из своей матери. С матерью я не знаком.

– Шут гороховый! Из какой она организации?

– Сама по себе. Просто активная. И очень хорошо соображает. Сейчас сыскное агентство открыла. Так вот, мы стали искать информацию о хозяине завода. И нам ужасно повезло, вы и ваш помощник оказались крайне мнительны и столь же активны. Сами всё устроили. В православии это называется – господь промыслил. Этот ваш Николай сам приехал в Мстёры, обошёл всех, поколотил трёх футболистов… Кстати, зачем?

– У него рефлексы. Он иначе не может. Дальше.

– Дальше тоже само сложилось, спасибо вашей подозрительности. Идея представить Любу дочерью президента родилась в голове у плотника Степаныча. Мы были против. Никто же не поверит. Но Степаныч человек пьющий и творческий, чувство меры для него – абстрактное понятие. И когда он встретил Николая…

– Но он же не врал, когда говорил…

– Врал. Просто я его научил их всех врать правдоподобно. По Станиславскому. Теперь он верит сам себе, когда врёт.

– Но остальные, когда Николай спрашивал, отводили глаза в момент отрицания…

– Не понял?

– Физиогномика говорит, что человек, когда врёт, смотрит вправо и вниз.

– И что?

– Все ваши актёры, отрицая идею Степаныча, врали с одинаковым выражением лица.

– Думаю, они отводили взгляд, чтобы не смеяться. Это было бы невежливо.

– А проститутка с камерой?

– Это Светка. Компромат собирала. Личная инициатива. Её муж с приятелем унесли. Следили за ней, но не всегда успевали.

– Мы с Колей тогда решили, какие-то спецы нас охраняют, чтобы потом нагнуть без помех.

Пантелеев вспомнил, Светка упоминала Лопе де Вегу. И ужаснулся.

– Сам удивляюсь, как хорошо всё вышло, – сказал Ваня.

– А видеоконференция? Президент из картона? Или пластилиновый, на батарейках?

– Это чудо стоило изрядных денег. Сокурсник на Мосфильме работает. Просто павильон, хорошие спецэффекты, профессиональный грим, синтезатор голоса…

За окошком конторки темнело. Даже в благоустроенных Мстёрах осень выглядит печально. Пили чай, к водке не притронулись. Пантелеев не жалел о построенном заводе. Но его надули, было обидно.

– Грохнуть бы тебя! – сказал он Ване беззлобно, скорей мечтательно.

– За что?

– Ты заслужил большего, чем просто по морде.

Ваня пожал плечами.

– Нет. Вы меня не тронете. Вы будете меня любить и вспоминать с нежностью.

– Это почему?

– Во-первых, я вас развлёк как никто. Голливуд не у дел. И потом, вы ведь не знаете точно, вру ли я вам сейчас или тогда врал. Вдруг у меня задание – спрятать следы? Убедить вас в том, что ничего не было? Ведь получилось? А?

Пантелеев молча налил четвёртый стакан, утопил в нём пакет, добавил сахар. Посмотрел в окно. Крупно отхлебнул.

– Ты считаешь, я дурак? – спросил депутат.

– Вовсе нет. Просто работа у вас такая – предугадывать неприятности. Вас подвело незнание драматургии. Если бы вы обратили внимание на нашу пьесу, афера бы провалилась.

– А что там? Что-нибудь про экскаваторы?

– «Собака на сене». Безродный юноша представляется сыном вельможи и исполняет свои мечты. Обретает богатство и красавицу-жену.

– А эта ваша Люба, кстати, где сейчас? Интересно глянуть на дочь президента.

– Мы с нашим спектаклем выиграли три фестиваля, в том числе один – в Париже. Я и Люба были парой целый месяц. Мне кажется, ради этого месяца и жил все предыдущие годы. Потом она поступила в театральный. Там познакомилась с актёром Хованским, втрескалась и сбежала. Всем молодым актрисам сносит крышу поначалу. Но я планирую её подождать. Вдруг разум восстановится. Я ей тоже нервы трепал.

Ваня встал, качнулся, опрокинул стакан на брюки, стал отряхиваться. Выругался. Пантелееву показалось, он пытается спрятать лицо.

– А ты скольких сменил после неё?

– Ни одной. Я даже в клинике лежал, так накрыло. Доктор сказал, витальная депрессия на фоне эмоционального истощения. Если бы вы предложили меня грохнуть полгода назад, я бы обрадовался. Сейчас ничего, рассосалось. Собираюсь вернуться к работе.

– В театр? А то иди ко мне. Будешь конкурентам гадости режиссировать.

– Спасибо. У меня есть идеи для столицы. В основном тут буду. Через месяц клуб откроем. Труппа опытная. Люди надёжные. Хотим Гамлета ставить. В роли Офелии – портрет Любы. Модернизм, фигли.

За окном стемнело. Начался дождь. Ваня встал, надел куртку.

– В июне премьера. Приходите. Холода когда-то закончатся, а летом здесь очень хорошо.