Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

— Он начинает свежеть и будет устойчивым, — ответил Уайлдер.

— Рассудительный моряк своевременно оторвался бы от берега. По-моему, в этом ветре есть определенный вест-индский привкус.

— Вы думаете, к югу он будет свежее?

— Да. Но, если вы будете держаться круто к ветру, все обойдется благополучно.

Теперь «Каролина» уже миновала работорговца и, обогнув его нос, шла к ветру своим курсом. Человек на гакаборте еще раз махнул на прощанье фуражкой и исчез.

— Возможно ли, что такой человек торгует живымн людьми? — воскликнула Джертред, когда оба перекликавшихся голоса смолкли.

Не получив ответа, она обернулась к своей спутнице. Гувернантка стояла словно завороженная, глаза ее были устремлены в пространство; они не изменили направления и после того, как незнакомец уже скрылся из виду. Джертред взяла ее за руку и повторила вопрос, и тут миссис Уиллис очнулась. Растерянно проведя рукой по лбу, она заставила себя улыбнуться и сказала:

— Встреча с кораблем и всякое новое морское путешествие всегда вызывают во мне воспоминания о далеком прошлом, дитя мое. Но человек, что показался наконец на невольничьем судне, право, выглядит не совсем обыкновенным!

— Для работорговца и впрямь необыкновенным!

Миссис Уиллис на мгновение опустила голову на руку, затем повернулась к Уайлдеру. Молодой моряк стоял рядом и с интересом наблюдал за выражением ее лица.

— Скажите, молодой человек, то был командир работорговца?

— Да.

— Вы его знаете?

— Мы встречались.

— А зовут его? ..

— Командир корабля. Другого имени я не знаю.

— Джертред, пойдем в каюту. Когда земля скроется из виду, мистер Уайлдер будет так добр, что известит нас об этом.

Молодой капитан поклонился, и дамы удалились. «Каролине» предстояло теперь выйти в открытое море. Уайлдер принял все меры, чтобы это произошло как можно скорее, тем не менее он сотни раз оборачивался, украдкой бросая взгляд на судно, оставшееся позади. Оно все стояло на якоре, такое же красивое и неподвижное.

Все старания молодого капитана, а также его большое мореходное искусство привели к тому, что бристольский купец несся по волнам с предельной быстротой. Прошло немного времени, и с обоих бортов уже не видно было земли; лишь сзади в голубоватой дымке еще виднелись острова. Пассажирок пригласили на палубу бросить прощальный взгляд на удаляющиеся берега, офицеры принялись за необходимые измерения. Перед наступлением темноты Уайлдер взобрался на грот-марс с подзорной трубой в руках и долго с тревогой разглядывал гавань, которую только что оставил. Но, когда он спустился, взгляд его и выражение лица стали гораздо спокойнее. На губах играла победная улыбка, слова команды звучали ясно и бодро. Старые матросы смотрели, как их судно разрезает волны, и уверяли, что «Каролина» еще никогда не шла так быстро. Помощники капитана бросили лаг [164], и оба одобрительно кивнули головой — корабль шел необыкновенно быстрым ходом. Словом, все на борту были довольны и веселы, ибо полагали, что плавание началось весьма благоприятно и можно надеяться, что закончится оно быстро и удачно. Затем солнце опустилось в море, на мгновение озарив безграничный простор холодной и мрачной стихии, и над беспредельной гладью океана стала сгущаться ночная мгла.

Первая ночная вахта не принесла перемен. Уайлдер явился к пассажиркам в отличном настроении и с тем веселым выражением, которое появляется на лице любого морского командира, когда он удачно отошел от берега и судно его счастливо плывет по вольному бездорожью бездонной океанской пучины. Теперь он уже не говорил об опасности путешествия, а, напротив, старался изгладить из памяти обеих дам свои прежние речи, оказывая им бесчисленные знаки внимания. Миссис Уиллис уступила его столь явным усилиям рассеять их опасения, и посторонний наблюдатель, не знавший, что произошло между ними раньше, мог бы подумать, что эта сидящая за вечерним столом компания — просто спокойная и довольная группа путешественников, для которых плавание началось при самых счастливых предзнаменованиях.

И все же по временам гувернантка так вопросительно поглядывала на нашего искателя приключений, что ее взгляд и слегка сдвинутые брови выдавали скрытое беспокойство. Она слушала веселые шутки и рассказы молодого моряка со снисходительной, хоть и несколько грустной улыбкой, словно его юношеское воодушевление, скрашенное характерным, подлинно морским юмором, вызывало в ее памяти близкие сердцу, но печальные образы. В оживлении Джертред не было никакой примеси грусти. Ей предстояло вернуться домой, к любимому и любящему отцу, и при каждом свежем порыве ветра она всем существом своим ощущала, что позади осталась еще одна из разделяющих их скучных морских миль.

За эти недолгие, но приятные часы молодой человек, столь необычным образом оказавшийся капитаном бристольского купца, предстал девушке в совсем ином свете. Хотя речь его отличалась откровенной мужественностью моряка, она была в то же время не лишена изысканности, свойственной человеку воспитанному. Часто при шутках его Джертред старалась сдержать улыбку, и от этого на щеках девушки появлялись ямочки, словно легкий ветер рябил прозрачную гладь родника; а раза два, когда Уайлдер вставлял в разговор неожиданное и особенно забавное замечание, она заливалась веселым смехом.

После часа дружеской беседы на корабле ледяная оболочка, в которую так часто бывают заключены лучшие человеческие чувства, нередко тает быстрее, чем после многих недель вежливых церемоний на суше. Пусть тот, кто в этом сомневается, лучше подвергнет сомнению свою собственную способность к дружескому общению с другими людьми. Нам кажется, что человек, затерянный среди океанской пустыни, яснее понимает, насколько его счастье зависит от других. Он поддается чувствам, над которыми подшучивал в суете и рассеянности безопасной жизни на берегу: его радует и подбодряет симпатия тех, кто находится в таком же положении, как и он. Общность риска создает и общность интересов, из чего бы ни складывались эти интересы. Подлинный философ, может быть, добавит, что каждому путешественнику ясно, насколько обстоятельства и судьба его спутника тождественны с его собственными, и благодаря этому сходству они приобретают цену и в его глазах. Но, даже если это умозаключение правильно, провидение, к счастью, создало многих представителей рода человеческого такими, что это низменное чувство остается скрытым в глубине наших душ; во всяком случае, ни одного из трех человек, проведших вечерние часы за столом на борту «Королевской Каролины», нельзя было причислить к подобным эгоистам. Здесь они, казалось, совершенно забыли, что разговор, положивший начало их знакомству, вызвал между ними натянутость и недоверие; если же о нем и вспоминали, то таинственность всех обстоятельств и участие, которое проявил к ним молодой человек, вызывали еще больший интерес к нему обеих женщин.