Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

— Не спеши, слушай дальше. Где-то через месяц предлагаю созвониться и встретиться в Таиланде, скажем на Пхукете или в Паттайе, вот под пальмы я и приглашу мою Галину… Ну и как мой план, кстати, твоя жена, насколько я помню из твоих разговоров, бу мне. Он спросил, знаю ли я такого рыбацкого капитана Гощу Малышенко по кличке «Мальчик» с краболова, я ответил, что да и что это прекрасный капитан и верный товарищ. Нуеее, понимаешь, почему я так ответил этому урке, чтобы не позорить наше морское братство. На что Федул рассмеялся мне в лицо и с презрением сообщил, что это именно «мальчик» и как я сказал, «верный товарищ» направил бандитов, чтобы те вскрыли мой сейф, выкрали все наличные и если понадобится уничтожили всех, кто находился на борту «Громобоя». Я подозревал, что только «мальчик» мог дать такую наводку, но то что он способен ради паршивых баксов загубить с десяток моряков…?

— Что ты хочешь, Павел Тимофеевич, вот сегодня ты то же пошел на преступление и ради чего, все той же зеленой массы, да еще нас зацепил в подельники. Ты, конечно, скажешь, что у тебя было безвыходное положение, но посуди сам, ни одна даже самая весомая причина ничто, по сравнению с человеческой жизнью. Сегодня вся Россия оскалилась, словно голодная, брошенная всеми, когда-то любимая «хозяевами жизни» облезшая собачонка. Но так было всегда и во все времена, только мы за «железным занавесом» этого не замечали и не ощущали. И вот теперь, извини, конечно, холопам, лакеям и крепостным дают «вольную». Они свободны, но на свободе все земные блага и богатства уже давно поделены так называемыми «хозяевами», бывшими партийными и комсомольскими деятелями и их учителями ювелирами и банкирами с Уоллстрит. Что остается людям, привыкшим просто хорошо работать и получать мизерную зарплату, чтобы вырастить в своих семьях себе подобных, честных, но абсолютно не мыслящих людей, а попросту рабов. Это я беру идеальный вариант. Помнишь, из истории тот самый «юрьев день» отмены крепостного права в России. Крестьяне рыдали, на коленях умоляли господ не бросать их на произвол судьбы, потому как рабская зависимость, что словно паутина или того хуже, раковые метастазы настолько сильно разложили душу, волю и стремление к свободе в русском мужике, что нынешние наркоманы с их смешной «зависимостью» от ядовитого зелья просто ленивые и безвольные трутни, по сравнению с рабской зависимостью огромного народа, чей суверенитет был попран и нарушен еще тысячу лет назад во время крещения Руси «огнем и мечом», и так же успешно разрушается с приходом к власти очередных эмигрантов со всех частей света.

А мы потом спрашиваем себя, потому как продажному правительству не до решения каких-то смешных социальных вопросов, а почему мы самая богатая страна в мире по природным ресурсам, а наш не глупый, но затюканный православием и тоталитарной властью народ самый бедный и обездоленный в мире…?

— Все, Смагин, с тобой лучше эту тему не трогать, тебе дай волю, до Пусана мне будешь лекции читать.

— Все правильно, Паша, волю русским давать нельзя, их надо стегать плетьми, бить палками, чтобы работали как бездумные быки, ну иногда давать пряник.

— Что ты с этими пряниками, я их терпеть не могу.

— Это аллегория, Павел, или иносказание, не обижайся, но сейчас народ совсем перестал читать книги, за исключением конечно бывших зыков, их-то жизнь потрепала, и они через классическую художественную литературу пытаются разобраться в смысле бытия. Кстати, я думаю, за нашими братками надо установить круглосуточный контроль, уж они-то давно поняли где кроется истина!

— Вот ты этим, Игорек, и займись, — Павел угрюмо посмотрел на темнеющий в сумерках горизонт и подумал. «А с «Мальчиком» мы в Пусане поговорим один на один, с сегодняшнего дня он для меня враг номер один.

— Эй, там, на палубе. — Паша-краб высунулся по пояс из разбитого лобового иллюминатора ходового мостика и жестом руки указал в сторону «танцующей» у борта на швартовых концах большой скоростной шлюпки — трофей после ожесточенной схватки с пограничным «Спрутом». — Дракон, чего народ расселся на перекур, словно мы праздновать собрались, рано братва, расслабляться, давайте-ка вира на борт эту дьявольскую калошу. Она нам еще пригодится.

Боцман сделал глубокую затяжку и шелком двух пальцев отправил недокуренный «бычок» японской сигареты в бегущие рядом с бортом серые волны, притихшего до поры, непредсказуемого Тихого океана.

— Надо бы ход сбавить, командир, — прохрипел Дракон осипшим голосом и указал пальцем на грузовую стрелу, которая слегка раскачивалась на оттяжках над головами моряков, жалобно поскрипывала снастями. — Слишком большая нагрузка, кэп, можем шкентеля порвать или стрелу погнуть.

— Боцман, якорь тебе в глотку, не плети мне гаши на клотике, будто я с салагой темы тру. Ничего с нашей стрелой не случится и не такие тяжести поднимали, сам знаешь, а ход сбавлять не могу, надо уносить ноги, покуда на море спокойно. Да и японские «костгарды» и спасатели на «хвост» могут присесть, тогда нам уже не отвертеться.

Дракон махнул рукой и кивнул головой в знак согласия. Косявый и Витя-порожняк отдали центральную и боковые оттяжки, и грузовая стрела нехотя, со скрипом вывалилась за борт, замерев под углом в шестьдесят градусов над шлюпкой, в которую уже спрыгнул самый молодой и ловкий моряк Костя Дремлюга. Он ловко накинул гаши стропов на раскачивающийся стальной гак весом с самого Костю и, подняв руку вверх, крикнул: «Вира по малу!» Завизжала лебедка, заскрежетали, наматываясь на барабан шкентель, загудел от напряжения весь бегущий такелаж и тяжелая восьмиместная резиновая шлюпка с двумя подвесными «Ямахами» на корме, медленно поползла вверх. Опытный матрос тут же спрыгнул на палубу и на всякий случай схоронился под рострами. Вот уже черно днище шлюпки миновало линию фальшборта слегка зацепила винтами планширь, обдавая потоками соленых брызг, зазевавшегося Косявого и раскачиваясь под стон оттяжек, на мгновенье зависла над люком грузового трюма. Еще минута и лодка спокойно и плавно опустилась бы на свое место, но произошло то, что в морской практике принято называть непредвиденными обстоятельствами, форс-мажором, а попросту, невезухой. Не весть, откуда взявшаяся крутая волна тряхнула судно и спокойно побежала дальше по своим океанским делам и просторам. Но этого мизерного удара хватило, чтобы произошло несчастье.

От рывка шлюпка подпрыгнула в воздухе, раздался глухой хлопок, как при выстреле из автомата Калашникова, запахло каленым железом и всех, кто находился на палубе, обдало потоком необъяснимой пустоты. Словно время на миг остановилось и все замерло в безмолвии.