Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Ирина не чувствовала внутренней потребности стать комсомолкой, но без этого все достойные жизненные пути были закрыты, поэтому она купила за шесть копеек тонкую красную брошюрку устава (на собеседовании на вопрос «сколько стоит устав?» следовало отвечать «устав бесценен»), выучила биографию Ленина, освежила в памяти, кто кого угнетает на мировой политической арене, и решила, что готова.

На совете дружины все прошло как по маслу, комсорг класса тоже без звука дала рекомендацию, а вот на заседании школьного комитета дело застопорилось.

Ирина и забыла, что главный комсомолец Дима Горкин пытался к ней подкатить, но он, как выяснилось, нет, потому что осыпал ее вопросами о биографии Хо Ши Мина, причем в таких подробностях, о которых вряд ли помнил сам Хо Ши Мин. «Думаю, – сказал Дима с противной снисходительной ухмылкой, – вам нужно прийти в следующий раз, когда вы подготовитесь получше».

Наверное, она была на самом деле виновата, что не изучила досконально этапы жизненного пути достойного вьетнамского революционера, но покинула заседание с чувством, будто ее ни за что ни про что вываляли в грязи.

После того заседания Ирина поняла, зачем нужен комсомол: тут детям осторожненько, по ложечке, дают попробовать вкус власти. Не ответственности, а именно чистой власти, когда можешь казнить и миловать по своему капризу.

Если бы комсомол был просто общественной организацией типа того же ДОСААФа, членство в котором почетно, но ни на что особо не влияет, тогда другое дело. Тогда комсомольцы могли бы быть придирчивы и решать, кто принесет им пользу, влившись в их ряды, а кто, наоборот, запятнает. Но Дима Горкин, как и все остальные граждане СССР, прекрасно знал, что членство в ВЛКСМ – обязательный атрибут для поступления в институт и устройства на приличную работу. Он понимал, что держит в своих руках всю дальнейшую судьбу Ирины, и наслаждался этим.

Как в капстранах приучают к наркотикам – сначала дают немножечко просто так и только потом, когда ребенок распробовал и уже не может без этого обходиться, требуют платить настоящую цену.

Хочешь власти? Изволь! Только ты должен каждый день лгать и превозносить то, во что не веришь. Чтобы помыкать теми, кто под тобой, ты обязан пресмыкаться и угождать вышестоящим, воля которых заменит тебе убеждения, любовь, дружбу, совесть. Все это ты предашь, если не сможешь вовремя остановиться. В бесценном уставе ценой шесть копеек это называется демократический централизм, а по сути – барство и холопство.

Ну а для тех, кто устоял перед искушением и не понял сладости власти, приготовлена горькая похлебка безысходности, и унижаться все равно приходится. Правильно, наверное. Чем раньше человек поймет, что Диму Горкина невозможно обойти, тем проще ему будет во взрослой жизни.

На вахте вместо привычной сонной бабушки с носком сидел молодцеватый румяный дед. Тщательно изучив ее паспорт, он, сверившись с толстым журналом, назвал ей номер кабинета и предупредительно показал, где гардероб, а где лестница.

Пальто у нее принял тоже очень видный пожилой мужчина.

Ирина поднялась на второй этаж по широкой мраморной лестнице и, следуя указаниям вахтера, прошла в конец коридора. На первый взгляд, все здесь было как в любом государственном учреждении – красные дорожки на полу, стены облицованы деревянными панелями чуть выше человеческого роста, лампы дневного света.

Только тут ноги приятно пружинят в густом бархатистом ворсе ковра, цвет его богатый, насыщенный, и нигде не видно сиротских проплешин, обнажающих грубую нить основы. От панелей пахнет настоящим деревом, а лампы на потолке не гудят и не мигают, и свет от них действительно дневной, а не мертвенный и тяжелый.

Наконец Ирина оказалась в просторной приемной с тяжелыми шторами на окнах и мясистой монстерой в углу. Тут чуть уловимо пахло настоящим кофе, а за столом перед дверью сидела до неправдоподобности ухоженная секретарша средних лет. С дежурной улыбкой она указала Ирине на стул в ряду, где уже сидело несколько посетителей.

Ирина приуныла – когда до нее еще дойдет…

Поймав на себе заинтересованные взгляды мужчин из очереди, она не смогла сдержать улыбки. Надо же, проклинала Аллочку, но зато теперь оттого, что страстно хотела утереть нос заклятой подружке, выглядит уж точно не хуже секретарши.

Даже этих выхолощенных партийных бычков смогла отвлечь от их проблем мирового масштаба.

Ирина широко улыбнулась, скрывая раздражение от предстоящего долгого ожидания.

«А что ты хотела? В Советском Союзе без очереди не бывает ничего, по крайней мере для обычных граждан».

Она достала из сумки книжечку «Нового мира», которую дала почитать сестра, и только нашла место, где остановилась, как секретарша пригласила ее в кабинет.

Подойдя к двери, Ирина не смогла удержаться от победной улыбки. Чувство избранности оказалось очень приятным.

Начальник отдела оборонной промышленности был, видно, таким образцовым коммунистом, что даже внешне оказался похож на красную звезду, наряженную в костюм-тройку.

Он галантно встретил ее возле двери, провел к столу и помог сесть, а сам устроился не за своим столом, а на стуле напротив. Предложил чай-кофе, а когда Ирина отказалась, налил ей воды из графина в тонкостенный стакан со сдержанным цветочным узором.

– Ирина Андреевна, я пригласил вас, чтобы побеседовать о процессе, который вы сейчас ведете, – вкрадчиво начал он, – нет ни малейших оснований сомневаться в вашей компетентности, но согласитесь, совет старшего товарища никогда не повредит в нелегком деле.

– Не повредит, – согласилась Ирина кисло, понимая, что сейчас ее будут ломать под оправдательный приговор и вряд ли выпустят, пока она его не гарантирует.

«А с другой стороны, почему бы и не обещать? – усмехнулась она про себя и отпила немного воды. – Партия нам тоже много чего обещала, например коммунизм в восьмидесятом году, а что-то пока его не видно».

– Я убежден, что мой партийный долг – помочь вам досконально разобраться в этом деле. Все-таки вы молодая женщина, почти девочка…

– Ну какая там девочка!

– Не спорьте, – завотделом кокетливо погрозил ей пухлым пальчиком, похожим на игрушечную цистерну, – для меня, старого пса, вы совсем еще девочка, и мне больно думать, что вам приходится единолично брать на себя ответственность за чужую жизнь.

– Почему единолично? Со мной два народных заседателя, обладающие равными правами с судьей. Они активно работают…

– Теоретически да, но окончательное решение за вами.

– Надеюсь, что так.

Красная звезда подлил ей еще водички, а заодно наполнил стакан и себе и залпом выпил.

– Ирина Андреевна, вы показали себя вдумчивым, даже въедливым в хорошем смысле специалистом, сильным и самостоятельным человеком. Такие люди нам нужны.