Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Плохо то, что дети получают опыт обожания из-под палки, обязанности любить того, о ком они, в сущности, ничего не знают. Общество предлагает всего два варианта: или любишь Ленина, или ты говно. По крайней мере, с тобой что-то не так.

Дальше только хуже. Из октябренка становишься пионером – всем ребятам примером. Надо быть не просто хорошим, но соответствовать стандарту, который не выбран тобою самим, а спущен сверху.

День за днем все время играешь роль, постоянно притворяешься и не успеваешь заметить, как последний островок твоей свободы – любовь – тоже уходит в пучину притворства.

Забываешь, а может, просто никогда не успеваешь узнать саму сущность брака – два человека идут по жизни рука об руку. Ты просто примеряешь, приклеиваешь на себя маску хорошей жены, начинаешь соответствовать и угождать, заслуживать мужское внимание. Чистый дом, вкусная еда, ухоженные дети – как тебя за это не любить?

Зачем тебе знать, с каким человеком ты связываешься, каким бы он ни оказался козлом, ты же все заслужишь! Ты ж вон борщ сварила, тебя бросать никак нельзя!

А потом, когда развод, маску жены срывают с тебя вместе с лицом, и остается кровавое месиво.

Какая несправедливая штука жизнь! Ирина усмехнулась и подлила себе еще чайку. Сделает человек из тебя рабыню, и будешь до последнего цепляться за своего господина, а другой даст ощутить вкус свободы, и ты тут же решишь, что способна обойтись и без него.

Она легла поздно, но неожиданно хорошо выспалась и поднялась с подзабытым уже чувством утренней бодрости.

Сделала Егору на завтрак блинчики, накрасилась чуть ярче обычного и отправилась на работу.

Ирину ожидало много мелкой рутины, но она протянула руку к материалам по Еремееву.

«Что ж, Алексей Ильич, скажи, как решится моя судьба», – усмехнулась она.

В отличие от Аллочки Ирина не то чтобы сомневалась, но признавала, что над делом требуется хорошо подумать.

«В конце концов, я работник умственного труда, а умственный труд – это прежде всего размышления, а не составление никому не нужных справок и отчетов. Если на то пошло, то прогресс человечества происходит именно благодаря тому, что некоторые сидят и думают, типа ворон считают, а вовсе не от бюрократической возни».

Она откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

Итак, она знает Алексея Ильича Еремеева в двух ипостасях, двух агрегатных состояниях. Днем он заслуженный (опять это слово!) ветеран боевых действий, яркий и активный комсомольский вожак, заводила и склочник, сующий свой длинный римский нос во все сферы жизни НПО «Аврора», включая местком и его святая святых – жилищную комиссию. Кроме этого, он еще возомнил себя экспертом по производственным вопросам и рьяно боролся против спуска на воду недоремонтированного подводного крейсера, и, как выяснилось позже, оказался прав. Поздними же вечерами в нем просыпается маньяк, жестокий патологический убийца. Дефект зрения не мешает ему выслеживать молодых людей на темных улицах, а потом, когда удовлетворит свою темную жажду, прятать их тела.

Могут ли две такие разные личности уживаться в одном Еремееве? Почему бы и нет? Сказал же ей профессор, что в медицине на вопрос «А может ли быть?» ответ один: «да, может!» По-хорошему, если вина Алексея Ильича будет доказана, то его надо не расстреливать, а пожизненно запереть в институте Сербского, чтобы психиатры изучали особенности его мозга.

Ладно, суть в том, что всякое бывает. Она сама на работе судья, а дома – мать и невеста. Тоже, наверное, люди удивляются, как она может днем влепить вышку, а вечером пить чай, читать про Карлсона и смеяться. Или Наташа с мужем – хирурги. Днем по колено в крови, но ночью это им совсем не мешает любить друг друга, как обычным людям.

Или алкоголики, которых она приводила в пример Федору. Далеко не все они – хрестоматийные ханыги в пузырящихся на коленях трениках. Есть и великие ученые среди них, и деятели искусств. Создают шедевры, делают научные открытия, что не мешает им в определенный момент припадать к бутылке и приводить себя в абсолютно скотское состояние.

Человек – сложное существо, много в нем всего намешано: и хорошего, и плохого.

А вот еще исторический пример: Жиль де Рец, Синяя Борода. Страшный маньяк, убийца детей, извращенец и одновременно маршал Франции, ближайший сподвижник Жанны д’Арк, единственный, кто пытался выручить ее из плена. Потом он потратил почти все состояние на увековечивание памяти Орлеанской девы.

Как это уживалось в одном и том же человеке?

Правда, есть исследования, доказывающие, что Жиль де Рец был таким же маньяком, как Жанна д’Арк – колдуньей, а весь процесс против него затеяла церковь, чтобы отжать себе принадлежавшие ему земли, но о горькой участи средневекового маршала подумаем на досуге, сейчас на повестке дня Еремеев.

Зная, что ей всегда лучше думается на ногах, Ирина встала и попыталась пройтись по своему крохотному кабинету.

Три шага туда, три – обратно. Сейчас бы на улицу, на свежий воздух, походить по набережной… Как жаль, что нельзя совместить работу с прогулкой!

Совместить, что-то в этом есть… Так-так…

Две ипостаси Еремеева никак не связаны между собой, но если их наложить одну на другую, то получается интересная картинка.

Итак, два года назад Алексей Ильич после увольнения в запас заступает на должность освобожденного секретаря комсомольской организации НПО «Аврора». Это почти уровень секретаря райкома комсомола, но Еремеев, несмотря на то, что до этого был всего лишь комсоргом полка, вроде бы справляется со своими обязанностями.

Параллельно он то ли начинает убивать из-за тяжелой травмы головы, то ли продолжает это делать, просто до ленинградской прокуратуры не дошла информация о его былых художествах, совершенных в Саратове или где он там еще живал. Главное, что все это время он остается вне подозрений и ни разу не только не попадает в поле зрения милиции, но сотрудники правоохранительных органов даже не подозревают, что в городе действует маньяк-убийца, и не видят в разных делах одну и ту же преступную руку.

Всю вторую половину июля и начало августа Еремеев бьется за то, чтобы атомоход оставался в доке, пока не пройдет полный ремонт, и в своей борьбе терпит фиаско. Лодку спускают на воду, она в надводном положении следует к месту службы, и всем кажется, что корабль исправен. О предостережениях Еремеева одни знать не хотят, а другие действительно не знают.

Третьего сентября лодка выходит на стрельбы перед автономкой, в тот же день погружается и тонет. Об аварии становится известно только пятого числа, начинается спасательная операция, в ходе которой выясняется, что подъем лодки с глубины и ее ремонт будут стоить почти так же дорого, как постройка нового подводного крейсера.