Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

— Разберемся, — тяжело выдохнул Кузьма. Он не был готов думать об этом сейчас и больше не слушал, хотя Егор не угомонился до самой минуты прощания.

Уже затемно Кузьма вернулся домой, упал под старый тополь и просидел долго в подобии той усталости, что обрушивалась на него после боя. Память сегодня упрямо сворачивала обратно в войну, и он не противился, однако чувствовал неловкость за то, что живет прошлым, тогда как в настоящем столько бед и забот у родного поселка и у собственной семьи. Все вокруг требовало починки, а он будто уехал обратно на фронт.

Борька скулил рядом, но Кузьма всё не мог обратить на него внимание. Окна дома источали обманчиво приветливый свет, слышались звуки жизни: телевизор, льющаяся вода, скрипучий голос Петровича, звон посуды под тонкими осторожными руками Полины, из окна кухни доносился запах наваристого бульона, который дочь щедро приправила для него. Но Кузьма все сидел под старым деревом, связывавшим его с отцом, дедом и прадедом, а может, и с другими людьми, которые предшествовали этому лживому времени.

Он поглядел в Борькины глаза и сказал:

— Не хотел я заставлять тебя этого делать… Не надо было. Но видишь: ты верный, сам пошел за мной. Ты не был, но пошел с нами.

Борька скулил тише.

— Лапу тебе вывихнули, ублюдки, да? Потерпи, Борька, потерпи… Завтра поедем к доктору, подлечим тебя. Все у нас будет хорошо… И тебе больше не надо с нами. Ты доказал, что ты верный, я знаю теперь. Эти не пойдут за мной, — он махнул в сторону дома, — а ты пошел. Ты не был, но пошел с нами, — задумчиво повторил он.

Борька уложил голову ему на ноги. Рукам Кузьмы было привычно работать с оружием, но до сих пор он не свыкся с тем, чтобы гладить песью мохнатую спину.

Потом, собравшись с силами, Кузьма зашел в дом. На его одежде была засохшая кровь, о которой он давно забыл. Когда он появился на кухне, Полина встала и молча вышла, коротко кивнув ему и не ответив на слова, не улыбнувшись. Петрович замялся было, что-то стал бормотать, но потом тоже набрался духу и ушел, пробормотав: «Не выспался что-то, устал…» Закрылись двери, стихли шаги, умолк телевизор, не лилась вода, не кипел суп — стоял готовый в огромной кастрюле, — во всех окнах быстро погас свет, только кухня оставалась освещенной. Не притронувшись к еде, Кузьма вернулся во двор и продолжил сидеть с Борькой, который не покинул его.

Утром десятого мая Стрельцов встретился с Катей в холле санатория. Он нашел в аллее перед корпусом укромный закуток, куда, по наблюдениям, мало кто заглядывал, и пригласил ее туда. В ранний час, еще сырой из-за ночного дождя и близости к морю, Катя выглядела свежей и юной, как невинная школьница. На ней была свободная блуза с большими черными и белыми квадратами, как огромные клетки шахматной доски, талию обнимал поясок с блестящими камнями, джинсы были узкие, классического цвета, а обута она была в черные туфли с маленьким треугольным каблуком — в такой обуви никто в Краю не ходил, и сочеталось все это причудливо. Густые светлые локоны, которые она завила сегодня, свободно лежали на плечах и спине. Стрельцов не показал виду, что заметил, как она прихорошилась.

— Все скажешь там, — оборвал он, когда она начала рассказывать.

В аллее он выслушал ее:

— Вчера Кузьма устроил драку, об этом только и разговоров. Дня не прошло, а мне уже четыре человека рассказали, даже какая-то женщина у тебя в санатории, пока я шла.

— Женщина? И ты сказала, что ко мне?

— Нет. А ты все от укров прячешься? — Она улыбнулась.

— Я осторожный просто. Ходил вот по поселку — больше слежки не было. Но я уверен, они могут явиться за Кузьмой.

— Может быть.

— А может быть, я все выдумываю, — Стрельцов тоже улыбнулся, хотя был уверен, что никакой выдумки нет. — Так что там с дракой?

— Подрался с какими-то кавказцами. Говорят, они тут бизнес разный держат, и ему это не нравится. Что его кафе купили и все такое. Избили несколько человек. Теперь все ждут, что дальше будет. Все местные знают, что у Кузьмы партнер был, Саня, я его видела краем глаза, тощий такой, глазастый… Вот, он продал их бизнес кавказцам, но сделал по закону все, и все тогда смеялись, а теперь понимают, что не зря. Этот Саня богатым стал, пока Кузьма воевал, но злятся все на кавказцев…

Она пожала плечами и перестала рассказывать.

— Кузьма опытный, — сказал Стрельцов, стараясь не показать интереса. — Он себя в обиду не даст.

— У меня с ним сегодня встреча. Если он, конечно, не забыл. В прошлый раз я приехала, два дня назад, а он говорит: «Голова болит». Не стал отвечать на вопросы, попили чаю и…

Катя остановилась и попристальнее рассмотрела Стрельцова.

— Что?

— Что «что»? Я весь внимание.

— Да уж. — Она поправила волосы, румянец прошел по ее щекам, темные ресницы порхнули вверх, и она вздохнула, словно чуть устала, хотя было лишь начало дня.

Стрельцов покосился на Марину. Та усмехнулась. «Напрашивается на внимание», — прошептал призрак в поднявшемся порыве ветра, который двигал ветви пихт, папоротник, травинки под ногами.

— Зачем ты здесь? Почему не идешь к Кузьме? — спросила Катя. — Вы враги?

— Как много вопросов.

— Любопытно. Я все вспоминала, как мы познакомились, не могла понять, кто ты. Выскочил, как черт из табакерки! И скажу прямо: я вижу, как ты напускаешь на себя тайну, — она робко улыбнулась, но Стрельцов никак не отреагировал. — Ладно укры, а ты сам-то не задумал что-нибудь?

— В смысле «что-нибудь»?

— Ну, нехорошее что-то, — сказала она, отводя взгляд.

— Все нехорошее я оставил там, Кать, — сказал он. Он вдруг взял ее за плечи и почти сразу отпустил. Ее тело потянулось к нему, но Стрельцов больше не прикасался к ней. — А сюда я привез хорошее. Я просто играть люблю. Всегда любил. Вот сейчас я играю в слежку, в наблюдение, в разведку…

— Проверяешь, верю ли я? Ну, допустим, верю, игрок. — Она поправляла волосы каждые полминуты. — А что тебе не игралось в Москве?

Стрельцов нахмурился.

— Кузьма в опасности, я это теперь знаю. Но просто к нему прийти и сказать — это риск. Если за ним следят укры, они и меня увидят. Что тут непонятного? Я буду следить со своей стороны и вычислю их.

— Думаешь, их много?

— Двое или трое. Маловероятно, что один. Слишком трудно кого-то убить, когда ты один.

— А ты знаешь, как погиб отряд Кузьмы? Какой-то укр-камикадзе их подорвал, да?

— Это что, уже интервью?

— Пока нет…

Стрельцов помрачнел по-настоящему.

— Я пока не готов раздавать интервью, мало времени прошло.

— Говорят, все, кто служил с Кузьмой до конца, погибли. За ним есть странная слава. Все его уважают и почти все боятся…

— Так. Я не боюсь Кузьмы, понятно? Я встречусь с ним. Просто сейчас он ведет себя рискованно: привлекает внимание, наживает врагов. Я думал, он своим «Попугаем» займется, ну, или просто будет сидеть курить у моря на пенсии. А вместо этого укры, кавказцы… Я от такого предпочитаю быть подальше. Что ему еще в голову взбредет?.. Но я буду рядом, когда он окажется в опасности из-за своего поведения. Я хочу о нем позаботиться.