Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

— Ну что? — раздался приглушенный голос.

— Ничего, сейчас пойдем, — ответил второй, более громкий.

— Может, дождемся его?

— Не надо. Вдруг правда дурачок какой-то случайный.

— В доме Кузьмы? Случайный человек?

— Может, турист… Надо сфотографировать сначала. Но не здесь… Ладно, собирай все как было и уходим.

Вскоре дверь за ними закрылась, они повозились недолго, запирая ее. Просидев для подстраховки еще некоторое время, Стрельцов приподнялся и заглянул внутрь. С большой осторожностью он перелез на балкон и вошел в номер. Они постарались сделать вид, будто никого тут не было: сумка была на прежнем месте, застегнута, все аккуратно заправлено, как и должно было быть после уборки.

Когда обо всем узнала Марина, она крикнула:

— Так давай уедем! Если они здесь, то песенка Кузьмы…

— Не спета, нет. Он живучий, как…

— Артем, пожалуйста…

— Нет, — отрезал Стрельцов. — Я должен быть здесь.

Они шагали в сторону поселка, пока не увидели первое объявление «Сдаю жилье». В этом месте жилой сектор примыкал прямо к уступам, под которыми вяло ударялось о камни море. Стрельцов свернул к дому и постучал.

— Москвич? — сурово спросила хозяйка.

— Так точно.

— Военный?

— Доводилось.

— Паспорт покажешь?

Он протянул ей документ.

— О, да разве ты москвич? — засмеялась она, отыскав прописку. Там был указан подмосковный городок Руза.

Сговорились на четыреста рублей в сутки. Расположившись на новом месте, он перекусил предложенным хозяйкой обедом и некрепко задремал. Когда очнулся, увидел, что небо начинает выцветать в закатное золото. При закрытых окнах в комнате было тихо: доносилось лишь куриное кудахтанье да шелест сада.

— Надо хоть на море сходить искупаться, — сказал он.

— Да я разве не знаю? — скептично отозвалась Марина. — Ты хочешь остаться. Хочешь, чтобы чертов Кузьма снова втянул тебя в это.

— Втянул? Нет уж…

— Тебе стыдно перед ним. Несмотря ни на что! Несмотря на то что из-за него нас разлучили!..

— Марина, пожалуйста! — Стрельцов с трудом удержался от крика.

— А что же ты ничего не делаешь? Что тянешь? Тебе хочется обратно в его отряд, правда? — Марина опустилась на постель и закрыла лицо руками. — Ты все знаешь, что надо делать, но нет, мы здесь уже столько дней… С войны так легко не сбежишь, да? Ты хочешь обратно, под его команду. У тебя совесть…

— Нет, не хочу! — Стрельцов взорвался. — И вообще, прекрати мне говорить, что я хочу, а чего не хочу!

Марина не стала спорить дальше. Она поднялась, посмотрела на него прямым взглядом, без укора и вопроса. Она и так знала все ответы. Затем поджала губы, и легкий теплый сквознячок развеял ее.

Егору не давал покоя художник. Одиннадцатого мая он пристал к Кузьме, едва тот вернулся в поселок от городского ветеринара, и принялся за свое.

— Кузьма, это не шутки! Мы должны разобраться. Это святотатство, грех!

— Дао чем ты? — Кузьма действительно не сразу понял.

— Как о чем?! Художник! Нестор! Пидарас!

— То, что он пидарас, я уже услышал, — устало ответил Кузьма. — Мне что, по-твоему, заняться больше нечем?

Егор остановился. Кузьма в сопровождении Борьки пошел дальше, от автобусной остановки к своей машине. Все, кто узнавал его (то есть почти все местные), шарахались, давали дорогу.

— Что происходит, Борька?

Пес внюхивался, но от людей не пахло ни гневом, ни жестокостью, и он ничего опасного не примечал. Он не был маленькой забитой шавкой — запах страха не возбуждал в нем ненависти.

— Привет, Кузьма! — Никита стоял возле машины ветерана, облокотившись на багажник.

— Здравствуй. Раздобыли?

— Обижаешь! Батя все достал, когда узнал, что ты просишь. Уважает.

— Хорошо. Спасибо ему.

Егор догнал их.

— Да ты погляди! Погляди на его картины-то! Малюет черт пойми что!

Он начал искать в телефоне фотографии. Кузьма поджал губы и поднял на него тяжелый взгляд. Егор ему нравился, он был молодой и горячий, участвовал в ополчении с первых месяцев, верил в дело, которое они делали в Одессе. Не хотелось обижать его.

— Как Борька? — спросил Никита.

— Жить будет, подлатали Борьку.

Пес радостно гавкнул.

— А чего так смотрят все на нас?

— Ну как же, — Никита довольно улыбнулся. — Все знают о разборке с чертями. Что ты им показал, кто тут хозяин. Говорят, стали вести себя по-другому, кое-кто закрылся… Пара палаток…

— Пара палаток! Прошло два дня, а только пара палаток.

— Ну, командир, ты же не ждал, что они завтра прямо сбегут, если мы несколько пацанов помнем?.. — Никита снова улыбнулся. — А что народ смотрит, так это им завидно. Мы как следует этим задницу надрали, а полиция даже не пришла за тобой.

Егор наконец-то открыл фотографии и начал листать, подсовывая трубку Кузьме.

— Вот! Вот, полюбуйся!..

— Подожди секунду. Что ж это получается, всего пара закрылась, а остальные так и сидят? И ресторан работает?

— Ну, — Никита удивленно посмотрел на него. — Не соберут же они вещи и не уедут?.. Или ты так думал? В любом случае, — он постучал механическим пальцем по крышке багажника, — здесь у нас пара стволов для решения всех проблем.

— Ладно. Поехали в дом. А, да, — он вспомнил про Егора. — Так чего там?

— Святотатство, — напирал Егор. — Малюет… Богородицу нашу! А главное, все голые! Голые, понимаешь!

— Так, ладно, в доме досмотрим, поехали.

В рыбацкой хижине встретились с остальными.

— Ты же за порядок, разве нет? Тебе приятно разве, что в поселке детей твоих растлевают? Что им вот такое показывают? — Егор опять подсовывал свой телефон, пока Кузьма устало курил снаружи. Была вторая половина дня, постепенно от горного перевала подступала прохлада, предвещавшая дождь.

— И давно он тут обитает?

— Да уже, говорят, четвертый год. Приезжает на лето.

— О чем он? — спросил Павел, тоже вышедший покурить.

— Нестор этот мерзкий, Паш, я говорил тебе! Помнишь? Показывал!

— Что думаешь? — решил спросить Кузьма. Павел пожал плечами, глядя вдаль. — Говорят, черти никуда сваливать не собираются.

— Не удивляюсь. Деньги же их тут.

— Видел по дороге одного парня, — сказал Кузьма после паузы. — Такой вид у него был… как у бомжа. А потом понял. Наркоманит. А ехал в Край. Тут раньше такого не было.

— Конечно, не было, — встрял Егор. — При тебе не было такого, что какие-то уродства кощунственные продавались! Не было же, вспомни!

— Не было…

— А теперь все дозволено, все можно! Вот цыганье и продает, закладочки на кладбище устраивает.

— Закладочки? Это как?

— Прячут товар, чтоб торчкам лично не возить, а те бродят ищут! — бойко растолковал Егор. И принялся дальше костерить художника.

Никита и Петр тем временем перенесли автомат, два пистолета и ружье, коробку патронов. Кузьма почувствовал себя увереннее, когда в доме появилось оружие.