Инна Хаимова - На полпути к себе...

— Кого сегодня наша маленькая пропечатала в газете? — произнес Иван свою традиционную фразу. — Она, бедненькая, так устает, столько дел у нее в редакции… — И, забрав сумку из рук Юны, он помог ей раздеться. — Она ведь у меня большой человек в редакции, — продолжал он. — Если надо будет кого прижать, мы быстренько сделаем. У Юноны есть знакомые. — Полное ее имя он также каждый раз произносил при гостях, чтобы они даже в имени уже почувствовали неординарность его жены.

Колосов, не раз слышавший от Ивана о «достоинствах» Юны, проникся к ней, как ей показалось, особым почтением, почти подобострастием.

— Ну, это Иван шутит, — Юна, как всегда, засмеялась. Ей было неудобно за странное хвастовство мужа. Ведь никакой «большой пост» она не занимала, а числилась обычным младшим редактором в технической редакции. И в то же время разоблачать Ивана ей не хотелось.

— Ну и скромница! — сказал Иван и начал доставать вырезки из вечерней городской газеты с заметками, подписанными фамилией жены. — Не надо о своих заслугах умалчивать! Хорошие люди должны знать о них.

— Ладно. Реклама — двигатель торговли, — отшутилась Юна.

По выражению лица Колосова она видела, что тот теряется в догадках: что же на самом деле представляет собой жена Ивана Донцова? Гость явно выражал замешательство. Тут Иван, как бы между прочим, заметил, что неплохо было бы достать джинсы, которые очень хочет Юнона, да и ему бы не мешало приобрести себе новые.

Юна недоуменно посмотрела на мужа. Она не могла вспомнить разговора о джинсах. Но Иван, не обращая внимания на ее взгляд, продолжал:

— А Юночка поможет в деле. Я ее обязательно уговорю.

Когда Колосов ушел, она спросила Ивана:

— О каких джинсах я мечтаю? И в чем я ему должна помочь?

— Не твоя забота, — заметил Иван. — Делать все буду я. А он пусть знает, что помогает ему журналистка. А раз знает — будет стараться мне помочь. Может быть, еще по дешевке сделает…

— А деньги откуда возьмем?! Сразу рублей триста. Они ведь не валяются?! А квартира каких расходов требует!..

— Не волнуйся. Деньги есть, — Иван вытащил пачку денег, в которой, на взгляд, было рублей пятьсот…

В ту осень после переезда (хотя и была уже размолвка с Иваном из-за кровати) Юна продолжала еще жить сравнительно легко, — как бы плыла по течению. Она реже стала ездить к Рождественской, оправдываясь сама перед собой, что ехать далеко. Все меньше думала о надгробии Фросе, которое собиралась поставить еще пятнадцать лет назад. Устройство быта, создание уюта целиком поглотили ее мысли и время. Казалось, ничто другое на свете не беспокоит.

Когда Юне исполнилось тридцать семь лет, в институте (при котором находилась ее редакция) произошло событие, которое временно нарушило спокойствие ее жизни.

Арестовали инженера по строительству. Тот из-за беспечности своего характера не раз хвастал перед сотрудниками, что у него много денег. В результате по институту прокатился слух, что инженер этот спекулировал машинами. И вот его арестовали. Говорили, дадут немалый срок. Событие это очень подействовало на Юну: она вдруг провела параллель между инженером и своим мужем.

В тот день она прибежала домой запыхавшись. С нетерпением и тревогой стала ждать приход Ивана с вечерней смены. Мозг ей прожигали сказанные когда-то Евгенией Петровной слова о неуемности энергии Ивана, боязни что-то упустить, чего-то не достичь.

«Но неужели для того, чтобы жить спокойно, надо прозябать в бедности?» — она словно спорила с Рождественской.

Впервые за пять лет замужества Юна задалась вопросом, где Иван берет деньги. Уже два года, как они живут в кооперативной квартире. За это время свекровь денег им ни разу не прислала — откладывала, как говорила, на покупку машины.

— Откуда у тебя деньги и что у тебя за дела? — этот вопрос, прозвучавший впервые, был для Ивана неожиданностью.

— Ну и вопросец ты задала! Отчего такой интерес? Красиво жить надоело?

— И все-таки откуда у тебя деньги? Я хочу знать, — упрямо стояла на своем Юна. — Ведь у нас большие затраты. Лишних быть не может. И еще — хочу знать, чем тебе обязан Шульгин? — она вспомнила фамилию мастера. — И чем ты обязан Козыреву? Он-то живет в Сибири и добывает там нефть! Или Колосову, который имеет какое-то отношение к Козыреву — сантехнику в аптекоуправлении? Они ведь друг друга и в глаза-то не видели!

— Ну все, высказалась?! Наконец-то догадки хватило поинтересоваться делами своего муженька. А то меня все желание обуревает выкинуть что-нибудь такое-этакое, интерес чтобы пробудился ко мне. — И Иван вытащил из кармана пиджака двести рублей. — Вот видишь, тоже деньги. Заработал честным трудом. Это на мелкие расходы.

— Какой это честный труд, когда за день платят двести рублей?! Академики и то меньше, наверное, получают!

Он насмешливо посмотрел на нее:

— Значит, деньги тебе душу жгут? Ладно, уберем их, чтобы наша малипусенька не страдала, — слово «малипусенька» сейчас в его устах прозвучало издевательски. Деньги он спокойно убрал в карман пиджака.

Юна взорвалась:

— У нас вот в НИИ инженера посадили! Тоже в кармане большие суммы носил на мелкие расходы. Оказалось — спекулировал машинами. Я хочу спать спокойно! И позор-то какой! Знала бы моя мама… — Только сейчас, через много лет, она свою жизнь соотнесла с именем Фроси.

— Что ты причитаешь? Испугалась, да? — Иван явно смеялся над ней. — Спать она спокойной хочет! — И добавил равнодушно: — Я тоже хочу спать спокойно. И чтобы не было никакого позора. И чтобы меня все уважали. Кто я? Я — снабженец цеха, а для всех непосвященных рабочий крупного завода, студент-заочник, вот-вот оканчивающий институт.

— Который с четвертого на пятый курс никак не переползет? — вставила Юна.

— А это — потому, что думаю о моей маленькой. Создаю дом… Продолжаю. Значит, кто я? Рабочий и студент. А это уже биография, анкета. Моя мамочка учила, что анкета должна быть чистой, ничем не запятнанной. Возьми в толк, в свою головку никудышную, что не могу я заниматься криминальными делами! Ясно? Не могу! Но я хочу жить красиво. Держать все нити радостей в своем кулаке. Чтобы радовалась мамуля и… ты. А что нам с тобой для этого надо, ласточка ты моя? Не знаешь? Необходима зависимость. Я разработал систему. Систему одолжений. Она не карается законом, под нее нет статей. По ней я не использую служебного положения, не несу ничего с завода, не краду в кладовке, не спекулирую. Я только торгую одолжениями! Поняла? И меня люди за них благодарят. Кто как может. Кто деньгами…

— А кто борзыми щенками? — усмехнулась Юна.

— Тебе, между прочим, тоже в этой системе место есть. Вот ты интересовалась, что связывает меня с Шульгиным, Колосовым, Козыревым? Расскажу. Вспомни, кто Шульгину достал книги, которые ему очень хотелось? Вспомнила? Одна наша с тобой знакомая по имени Юнона. В благодарность за это он, как своему родственнику, устроил путевку в дом отдыха на Черном море Козыреву. Тот живет в Сибири и очень хотел покупаться в теплых водах. Козырев узнал, что постаралась ему сделать путевку моя жена, журналистка, занимающая большой пост… За это он мне прислал для тебя шкурки песца, купленные за полцены прямо у охотников.