Чарльз Мартин - Где живет моя любовь [litres]

– Спасибо.

– …И кое-какие мыльно-рыльные принадлежности. – Он попытался улыбнуться собственной шутке, но я видел, что Эймосу не до смеха.

Оставив его с Мэгги, я отправился в крохотную ванную комнату, встал под душ и попытался смыть с себя последние двенадцать часов – пот и дым, страх и слезы. Мне удалось смыть с рук засохшую кровь Мэгги, но все остальное осталось при мне. Переодевшись в джинсы и футболку, я вернулся в палату, где Эймос стоял у кровати Мэгги, словно часовой. Только сейчас до меня дошел весь смысл того, что́ он мне сообщил, а воображение тут же нарисовало мне картину чадящего пожарища, оставшегося на месте нашей уютной фермы. Что ж, подумал я, правду лучше узнать сразу.

– Что, все сгорело? – спросил я, но Эймос не ответил. Он даже не обернулся, и я потянул его за рукав. – Эй?..

Эймос посмотрел на меня. Его лоб блестел от пота, по щекам текли слезы.

– Давай сначала разберемся с Мэгги, а потом уж будем думать об остальном, – сказал он.

Я взглянул на спящую жену и мысленно воззвал к Богу, умоляя его сделать так, чтобы огонь не повредил детскую.

– Откуда начался пожар? – снова спросил я.

Эймос покачал головой, но, видно, понял, что я не отступлю.

– От задней стены.

В глубине дома как раз находились детская и наша спальня.

– С какой стороны?

Эймос приподнял голову, и его глаза заблестели, отражая свет многочисленных лампочек, перемигивавшихся на панелях медицинских приборов.

– С обеих.

Я немного помолчал, стараясь сдержать закипающую во мне ярость.

– Кто? Кто это был, Эймос?! И почему?..

Одинокая слеза упала с его подбородка и расплылась на простыне у ног Мэгги.

– Почему такие люди совершают подобные поступки?.. Из одной лишь злобы, Дилан.

Некоторое время мы оба молчали. Я держал горячую, вялую руку Мэгги в своей и сражался с собственным недоумением и недоверием. Наконец я спросил:

– А твой дом?..

Эймос покачал головой.

– Даже игрушки во дворе расплавились. – Он посмотрел на Мэгги. – Она не говорила, кто это был?

Настал мой черед качать головой.

– Нет.

Эймос подождал, пока наполнится и сдуется резиновый манжет автоматического тонометра.

– Джон утверждает, что не видел, кто его связал и поджег церковь. Он сказал, что работал за столом и как раз повернулся, чтобы взять из шкафа какие-то бумаги, когда кто-то ударил его по голове и погасил свет. Очнулся он, только когда мы с тобой вышибли дверь. Он даже не понял, что это мы. Джон говорит, что он ничего не видел в дыму, а из-за рева пламени не слышал наших голосов. Он понял, что это мы, только когда мы оказались снаружи.

Я внимательно посмотрел на Эймоса.

– Ты кого-то подозреваешь?

Он кивнул, но ничего не ответил. Некоторое время Эймос всматривался в лицо Мэгги.

– Когда она придет в себя, мы, возможно, кое-что узнаем, а пока… – Он шагнул к двери, но на ходу обернулся, и я понял, что Эймос вспоминает вчерашнюю ночь.

– Слушай, как тебе удалось вытащить оттуда нас обоих?

Я покачал головой.

– Я тут ни при чем.

Эймос удивленно вскинул глаза.

– А кто при чем?

– Брайс. Он накрылся мокрым одеялом и проник в церковь следом за нами. И это он вынес пастора Джона – просто взвалил на плечо и пошел к выходу, а я держался за край его одеяла.

– Понятно. – Эймос кивнул. – Ладно, мне пора. У нас в полицейском участке будет совещание, и я должен присутствовать. Кроме того, мне звонил Винс, он сказал, что ему нужно со мной поговорить. Он, кстати, упомянул, что ты заходил к нему в магазин…

– Да. – Я опустил голову и стал смотреть в пол. Эймос снова двинулся к дверям, но замешкался на пороге, пропуская проходивших по коридору медсестер.

– Сам-то в порядке?.. – спросил он. Несмотря на все проблемы, которые на него свалились, несмотря на боль в обожженных ногах и необходимость что-то предпринять, чтобы остановить неизвестных поджигателей, Эймос по-прежнему думал и заботился обо мне.

– Более или менее. – Я показал на его ноги и голову. – А ты?

– Пустяки, – отмахнулся он. – Ожог первой степени, ничего страшного. Пластырь, немного мази – вот все, что мне сейчас нужно. Кроме того… – Эймос неожиданно улыбнулся. – Аманда говорит, что женщины из прихода уже приносят в дом к ее родителям пироги, паштеты и прочие лакомства, словно у меня уже появился ребенок или произошло еще что-то в этом роде. – И, дружески кивнув, он вышел, плотно закрыв за собой дверь, а я придвинул стул поближе к кровати Мэгги, положил голову на матрас, подсунул руку под ее ладонь и закрыл глаза. Аппаратуры и медицинских приборов я больше не видел, но слышал их шуршание и попискивание, и эти звуки еще усилили нахлынувшее на меня ощущение того, что я перенесся во времени на полтора года назад.

И это ощущение мне совсем не понравилось.

Кажется, я все-таки задремал и проснулся только два часа спустя – проснулся от того, что кто-то с нежностью гладил меня по голове. Открыв глаза, я выпрямился и увидел, что Мэгги пришла в себя и глядит на меня. Ее глаза были слегка расфокусированы и лихорадочно блестели, лицо раскраснелось. Бросив взгляд на один из мониторов, я увидел, что у нее немного поднялась температура – до ста одного градуса [18] Ок. 38,3°C. . Дыхание Мэгги было неглубоким и частым, а по ее лицу я догадался, что ей было больно дышать.

– Привет!.. – тихонько сказала она, сражаясь с ознобом.

– Привет, милая.

– Я сопротивлялась сколько могла, – проговорила Мэгги чуть слышно. – Я швыряла в них все, что попадалось под руку, но… – Она моргнула, и по ее щеке пролегла мокрая дорожка. – …Но потом у меня кончились снаряды. – Повернув голову, Мэгги посмотрела в угол комнаты, где, свернувшись калачиком, лежал Блу. – Если бы не он…

– Я был в церкви, – сказал я. – Мне пришлось задержаться, потому что…

Она кивнула.

– Эймос мне рассказал. Он был здесь, когда я проснулась в первый раз.

Опухоль еще не сошла с ее лица, а под глазами темнели кровоподтеки. Мне хотелось прикоснуться к ней, но я боялся ненароком причинить ей боль.

– Ты рассказала Эймосу, как они выглядели?

Мэгги покачала головой.

– Не успела. Но он сказал, что еще вернется. Впрочем, отыскать их, я думаю, будет нетрудно.

– Как так?

– Татуировки. Они покрыты татуировками буквально с ног до головы. – Мэгги попыталась улыбнуться, но ей помешали опухоль и рассеченная губа. Я поднялся и все-таки поцеловал ее. Губы у нее были горячими и твердыми, как резина.

– Эймос поднимет на ноги всю полицию Южной Каролины, – сказал я, чтобы немного ее успокоить, и, взяв за руку, попытался переменить тему: – Фрэнк еще не заходил?

Она покачала головой.

– Пока нет.

Я погладил ее по руке и подумал, что ходить вокруг да около бессмысленно.