Чарльз Мартин - Где живет моя любовь [litres]

На обратном пути мы заехали в «Хоум депо» и приобрели, помимо всего прочего, несколько стропильных раскосов размером два на восемь и алюминиевый профиль для крыши. Час спустя я уже сидел на нашем крыльце, ожидая, пока привезут купленные нами строительные материалы, и тоскуя по своему оранжевому грузовичку. Когда стропила и алюминиевый профиль наконец прибыли, водитель, оглядевшись по сторонам, проговорил:

– Странно. Как это у вас, у фермера, нет своего грузовика?!

Вы когда-нибудь сыпали себе соль на открытую рану?

Мой план заключался в том, чтобы сначала починить крышу и потолки, нанять маляров, чтобы они покрыли стены грунтовкой, а потом выкрасить их в тот цвет, который выберет Мэгги. После этого мы могли бы переселиться из амбара обратно в дом и жить там, пока я буду заниматься окончательной отделкой.

Покончив с разгрузкой, я спустился с задней веранды и забрел в свое хлопковое поле. Утреннее солнце поднялось довольно высоко, оно ярко сияло, освещая набухшие коробочки, внутри которых росло знаменитое «белое золото Юга». Позади меня Мэгги распахнула дверь-экран, которую я починил еще в первый день, вышвырнула наружу Блу и снова захлопнула с такой силой, что зазвенела проволочная сетка. Блу поглядел на закрытую дверь, облизнулся и потрусил в мою сторону. Когда пес поравнялся со мной, я почесал его за ухом и сказал:

– Не обижайся на нее, приятель, Мэгги сейчас нелегко. Нужно дать ей немного времени, она успокоится, и все пойдет как раньше.

Блу обернулся на дом, потом снова посмотрел на меня. По-моему, он мне не поверил.

Я прошел по междурядью еще немного и остановился, глядя на черное пятно, оставшееся от дома Эймоса и Аманды. Мой приятель нанял бульдозер, чтобы сгрести обгорелые балки и золу в кучу, и самосвал, чтобы вывезти все это на помойку. Сейчас он и Аманда жили в доме пастора Джона, и я был не единственным, кто остро чувствовал их отсутствие. Блу задрал морду, принюхался и, не уловив знакомых запахов, негромко заскулил и описал восьмерку вокруг моих широко расставленных ног.

Прошло еще несколько минут, и я снова услышал звук открывшейся двери. Мэгги вышла на веранду. Поначалу ее лицо показалось мне странным, но потом я понял, в чем дело. Ее новая прическа!.. Не то чтобы она мне не нравилась, просто я к ней еще не привык, только и всего. Мэгги стояла на верхней ступеньке крыльца, держа в руке садовый секатор и задумчиво обозревая окрестности. Наконец она сошла вниз и склонилась над клумбой с цветами.

Цветы – те, что уцелели, – начали распускаться уже несколько недель назад. Многие из них уже отцвели, и на сухих стеблях повисло немало увядших, сморщенных цветов. Сейчас Мэгги занималась тем, что пыталась привести цветники в порядок. Мне это казалось почти безнадежным делом, но я все-таки взял пустое пластиковое ведро и двинулся к ней, собирая с земли срезанные ею листья и стебли. Добравшись до розовых кустов, Мэгги немного помедлила, видимо, пытаясь оценить свои силы, потом вздохнула и так же молча продолжила работу. Сил у нее было мало, а завядших, сломанных, обожженных цветов так много, что у нее ушла бо́льшая часть дня только на то, чтобы слегка облагородить ближайшие к дому клумбы.

Фрэнк Палмер сказал, что у Мэгги была внематочная беременность. Насколько я знал, это случается довольно редко – один раз на пятьдесят тысяч. Как объяснял мне Фрэнк, только одна из оплодотворенных яйцеклеток благополучно достигла матки и там прикрепилась. Вторая же – по причинам, которые мы никогда не узнаем, – застряла в фаллопиевой трубе. Растущий зародыш в конце концов разорвал трубу и погиб, убив развивавшийся нормально эмбрион и отравив продуктами разложения кровь Мэгги (именно из-за этого у нее поднималась температура). Чтобы спасти мою жену, Фрэнку пришлось удалить ей один яичник и вырезать фаллопиеву трубу вместе с мертвым зародышем. Иначе он поступить не мог; как сказал Фрэнк, еще два часа – и Мэгги умерла бы от септического шока.

Блу принес мне утреннюю газету. Я раскрыл ее перед собой на столе и только тогда понял, что мы пропустили Четвертое июля [24] Четвертое июля (День независимости) – основной государственный праздник США, отмечаемый 4 июля в честь принятия Декларации независимости. Один из самых популярных и любимых в стране праздников; в этот день устраиваются фейерверки, пикники и проч. . Лично я о празднике даже не вспомнил, что было даже к лучшему: нам с Мэгги было не до фейерверков.

Пока Мэгги спала – она по-прежнему вставала довольно поздно, – мы с Блу отправились к реке и пошли вдоль берега на север. Пес не отходил от меня и часто оглядывался через плечо. Зайдя под дубы, мы наткнулись на заросли голубых ирисов, которые выросли здесь из луковиц, посаженных Мэгги три года назад. Несмотря на сравнительно ранний час, температура перевалила за девяносто [25] 90°F равно 32,2°C. , а влажность была такой, что я всерьез подумывал о дожде.

Не спеша мы брели все вперед и вперед и наконец добрались до излучины, образовывавшей что-то вроде естественной бухты. Здесь мы с Эймосом держали наш плот. В последний раз я приходил сюда довольно давно, и сейчас открывшаяся мне картина была отнюдь не радостной. Стоящий у са́мого берега плот был сплошь усыпан упавшими ветками и листьями, так что не знай я точно, где он привязан, я бы, пожалуй его не нашел.

Спустившись к воде, я как мог очистил плот, сбросив в воду мусор, и улегся прямо на настил. Блу растянулся рядом со мной, и мы стали смотреть, как оранжевый шар солнца, разбухая, поднимается над верхушками деревьев. Под нами беззвучно текла речная вода, и плот чуть покачивался, вторя вековечному ритму маленьких волн. От плота веяло прохладой, и я, разувшись, погрузил ноги в воду. Стоило мне пошевелиться, как Блу вскочил, шумно напился, а потом, видимо, решив последовать моему примеру, прыгнул в воду и бултыхался там до тех пор, пока не остыл. Тогда он снова подплыл к плоту, и я поднял его на настил. Блу немедленно принялся отряхиваться, обдавая меня брызгами, но на жаре это было даже приятно. Наконец мы снова улеглись и лежали неподвижно почти до полудня, когда я услышал на берегу шаги.

Это был Эймос. Он ступил на настил, и плот качнулся под его тяжестью. Эймос был в футболке и обрезанных джинсах, и я подумал, что он наконец-то взял выходной, которого давно заслуживал. Сняв с плеча мягкую сумку-охладитель, мой приятель расстегнул молнию и сказал:

– У меня тут сандвичи с арахисовым маслом и джемом, рутбир [26] Рутбир – газированный напиток из коры дерева сассафрас. Производится двух видов: алкогольное и безалкогольное. и «Орео». Тебе что?

– Сандвич.

Он кивнул и сунул бутерброд в мою протянутую руку. Я снял пластиковую обертку, откусил и стал жевать, не чувствуя вкуса.