Тейлор Дженкинс Рейд - Возможно, в другой жизни [litres]

– Получается, мы так и не смогли выйти на ее хозяина, – замечает Итан. – По крайней мере, через вас.

– Вы можете развесить объявления в том районе, где вы ее нашли, – пожимает плечами врач. – Но если у вас уже мелькала мысль оставить собаку себе, сделайте это и не тратьте время впустую.

– По правде говоря, – начинает Итан, – мы не собирались…

– А если вдруг мы надумаем, – обращаюсь я к доктору, – можно будет записаться к вам на прием? Стерилизовать ее, вживить чип…

– Конечно, – улыбается он. – Еще ей надо будет сделать несколько прививок. Что касается веса, то его, я думаю, она наберет сама, когда получит свободный доступ к еде.

– Хорошо, – говорит Итан. – Спасибо за помощь.

Они с врачом обмениваются рукопожатием.

– Славная собачка, – добавляет доктор. – Если вам так и не удастся найти ей дом, позвоните к нам в приемную. Мы постараемся устроить ее в такой приют, где животных не усыпляют. Это непросто, поскольку мест там обычно нет, но мы что-нибудь придумаем.

Из лечебницы мы выходим уже в сумерках. Воздух свежий и прохладный. Шарлемань слегка дрожит у меня на руках. Может, ей просто холодно. А может, она чувствует, что судьба ее висит на волоске.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я Итана, когда мы подходим к машинам.

– Не знаю, – вздыхает он. – Я не могу взять собаку к себе.

– Я понимаю.

– Конечно, мне хотелось бы помочь ей, но я никогда не собирался заводить собаку. И я не представляю, как тебе удастся оставить ее у себя, ведь ты…

– Я пока без собственного жилья.

– Именно.

Итан смотрит на меня, а я смотрю на Шарлемань. Нет уж, в приют я ее не отдам. События этого дня ясно показали, что моя судьба тоже висит на волоске. Мы с Шарлемань родственные души. Две беспечные идиотки, которые мчатся вперед, не выбирая направления.

Я часто действую, не подумав. И мне ничего не стоит ввязаться в неприятности. И все же каким-то чудом я умудряюсь найти оттуда выход. Может, и на этот раз мне повезет спасти себя и Шарлемань.

– Я не хочу возвращать ее людям, которые с ней так плохо обращались. И уж конечно, я не намерена ее усыплять.

Итан внимательно смотрит на меня, пытаясь понять, к чему я веду.

– Ладно. Так что мы будем делать? – спрашивает он.

– Я собираюсь оставить ее. Хочу сама позаботиться о ней.

Это моя проблема, а не Итана. И я сама намерена решить ее.

Как тут не провести параллель? Я жду ребенка, и жду его не от Итана. И я собираюсь взять собаку, о которой он не просил. Нет уж, я не буду перекладывать на него свои проблемы.

– Сегодня я переночую у Габби, – говорю я.

– Ко мне ты не поедешь?

– Нет, – качаю я головой. – Лучше я переночую там. Габби не будет против.

Разумеется, будет. У Марка аллергия на собак, и тащить туда Шарлемань – не самая лучшая затея. Но мне надо остаться на время одной. Решить, как мне быть дальше.

– Я позвоню тебе завтра, – говорю я Итану.

– Ладно. – Он отводит взгляд.

Итан расстроен, но не хочет этого показывать. Повернувшись, он идет к своей машине.

– Что ж, до завтра, – кивнув мне на прощание, он уезжает.

Я сажусь в свою машину. Я смотрю на Шарлемань. И слезы, которые я прятала весь вечер, прорываются вдруг наружу.

– Я все испортила, Шарлемань, – говорю я ей. – Разрушила все собственными руками.

Она не отвечает. Даже не смотрит на меня.

– И что мне теперь делать?

Со стороны может показаться, будто я и правда жду от нее ответа. Но Шарлемань – обычная собака, а не волшебная. Она молча лижет свою лапу.

Тогда я кладу голову на руль своей машины и плачу. Я плачу, плачу и плачу, пока хватает слез.

А между всхлипами я думаю о том, когда мне звонить Майклу.

И как мне признаться во всем Итану.

И как меня угораздило совершить такую глупость.

Может, этот мир ненавидит меня. Может, я обречена портить себе жизнь, и ничего хорошего впереди меня уже не ждет.

Наконец я думаю о том, что скажет Габби, когда узнает, что я беременна. Наверняка она скажет, что все у меня будет в порядке. Что моему ребенку суждено было появиться на свет. Что из меня получится замечательная мать.

Вот только получится ли?

– У меня будет ребенок, – обращаюсь я к Шарлемань. – Я стану мамочкой.

И тут она реагирует. Не словами, нет. Просто встает и пересаживается мне на колени.

– Ты и я, – говорю я ей. – И ребенок. Мы справимся, верно?

Она доверчиво прижимается ко мне. Я знаю, умей она говорить, это бы точно значило «да».

Кто-то уже стучит с утра пораньше в дверь моей палаты. Я только-только проснулась, даже пучок еще не успела в порядок привести.

– Привет.

Это Итан. Он осторожно просовывает голову в палату.

– Можно мне зайти?

– Конечно.

Я рада его видеть. По правде говоря, я не думаю, что между нами еще возможны какие-то романтические отношения. Для меня это было бы шагом назад, а я перебралась в Лос-Анджелес, чтобы покончить с прошлым и заняться будущим. Но это не значит, что мы с Итаном не можем просто дружить.

Итан присаживается на краешек кровати.

– Ну, как ты? – спрашивает он. В руках у него пакет из булочной. И я, похоже, знаю, что там внутри.

– Ты принес мне булочку с корицей? – улыбаюсь я.

Он торжественно вручает мне пакет.

– Ого! – Я заглядываю внутрь. – Да она же просто огромная!

– Точно, – улыбается в ответ Итан. – Я обнаружил их пару лет назад неподалеку от моего дома и сразу решил, что тебе должно понравиться.

– Такую просто так не сжуешь. Придется резать ножом.

Булочка и правда слишком большая для меня одной. Пожалуй, я поделюсь ею с Генри. Я возвращаю пакет Итану.

– Не мог бы ты положить ее пока на столик?

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – говорит он. – О том, как ты себя чувствуешь.

– Все в порядке, – смеюсь я. – Бывает получше, а бывает и похуже. Мне даже обещали, что сегодня я смогу опробовать инвалидное кресло.

Итан отводит взгляд. Такое чувство, будто он не решается посмотреть мне в глаза.

– Тебя что-то беспокоит?

– Все это кажется настолько бессмысленным… Ну, что ты попала под машину. Едва не погибла. Когда я услышал об этом, то сразу же подумал: будь она со мной, ничего подобного не произошло бы. Если бы только я повел себя иначе… сказал что-то такое, что заставило бы тебя тогда остаться.

Даже странно, с какой энергией мы хватаемся за факты и выводы, лишь бы обвинить себя в чем-то или оправдать. На самом деле в случившемся нет вины Итана. Я сама решила, что поеду домой с Габби и Марком. Для этого у меня были свои причины, свои основания.

– За эти несколько дней, – говорю я Итану, – я умудрилась изучить проблему со всех сторон. Тоже думала, что было бы, поведи мы себя иначе.

– И?

– Это ровным счетом ничего бы не изменило.

– В смысле?