Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

– Были. Во всяком случае, я точно считал его своим другом. Но вы же не хуже меня знаете, ваш отец был очень замкнутым человеком. И хотя мне хотелось думать о себе как о его доверенном лице в полном смысле этого слова, на самом деле я до самых последних дней оставался для него в первую очередь работником по найму. Таковым я и был на самом деле. Какое же право я имел задавать ему вопросы личного характера? Впервые я услышал о вас, когда он обратился ко мне с просьбой узаконить ваше удочерение уже в соответствии со швейцарским законодательством. Заполнить все необходимые бланки, чтобы вам выдали ваш первый паспорт.

– Так вы и понятия не имеете, каким образом Па Солт был связан с Бразилией? – упорствовала я в своем любопытстве.

– Ни о каких его личных контактах я ничего не знаю. Хотя, что касается бизнеса, деловые интересы у него, разумеется, в Бразилии были. Впрочем, подобные интересы у него были в самых разных частях света. Боюсь, я вряд ли сумею помочь вам разобраться в этом вопросе.

Ответ Георга вызвал у меня разочарование, хотя приблизительно такого ответа я и ожидала. Тогда я перешла к следующему вопросу.

– В Бразилии, куда я попала благодаря тем подсказкам, которые оставил мне отец, я познакомилась со своей родной бабушкой. К сожалению, всего лишь несколько дней тому назад она тоже ушла из жизни. Она рассказала мне, что он приехал за мной в приют не один. Его сопровождала какая-то женщина. В приюте решили, что это была его жена. Отец был женат?

– Никогда, насколько мне известно.

– Могла ли эта женщина быть его любовницей?

– Майя, простите меня еще раз. Но я действительно ничего не знаю о личной жизни вашего отца. Мне искренне жаль, но помочь вам в этих изысканиях я не смогу. Примите это как данность. У вас было еще какое-то дело ко мне? Слушаю вас.

Итак, я не продвинулась ни на шаг. Приходится смириться с тем, что мне никогда не узнать всех обстоятельств, связанных с моим удочерением. Я сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить.

– Как я вам уже сказала, моя бабушка по линии матери умерла совсем недавно. Согласно завещанию, она оставила мне свою недвижимость в Бразилии, два объекта, и небольшую сумму денег.

– Понимаю. То есть вы хотите, чтобы я выступил вашим поверенным во время процедуры судебного подтверждения ваших прав на завещание?

– Да… Но еще важнее для меня другое. Я тоже хочу сделать завещание… Оставить всю недвижимость… одному моему родственнику.

– Очень правильное решение. С этим тоже не будет особых проблем. Кстати, я всегда рекомендую своим клиентам писать завещания, независимо от их возраста. Составьте мне список тех лиц, кому вы хотели бы завещать свое имущество, включая небольшие пожертвования для друзей, близких и прочее, а я потом на основе этого списка составлю уже полноценное и юридически правомочное завещание.

– Спасибо. – Какое-то время я мялась в нерешительности, прикидывая, как мне лучше сформулировать все то, о чем я хотела спросить Гофмана далее. – Мне также хотелось бы узнать, насколько трудно настоящим родителям, которые когда-то отдали своего ребенка на усыновление, отследить его дальнейшую судьбу.

Какое-то время Гофман внимательно разглядывал меня. Но, судя по всему, мой вопрос не сильно удивил его, если удивил вообще.

– Очень трудно. Практически невозможно, – коротко пояснил он. – Как вы понимаете, если ребенка усыновляют еще в очень маленьком возрасте, то соблюдаются все меры предосторожности, чтобы не повредить малышу в будущем и обеспечить его безопасность. Чиновники, занимающиеся вопросами опеки и усыновления, строго следят за тем, чтобы настоящие родители ребенка не предъявили потом права на него, пожалев о своем необдуманном решении, принятом когда-то. Ведь последствия тут могут быть самыми разрушительными, в том числе и для самого ребенка. Да и для его приемных родителей тоже. Они растят ребенка, любят его, как родного, а тут вдруг возникает, видите ли, его родная мать или отец. Ничего хорошего от таких контактов ждать не приходится. А потому они и не допускаются, если только это не оговорено отдельно, еще на момент усыновления. Однако ваш случай – это несколько другая история. Вы сами, будучи приемным ребенком, решили разыскать своих настоящих родителей. Что ж, имеете полное юридическое право.

Я внимательно выслушала все, что сообщил мне Георг Гофман, и задала свой следующий вопрос:

– Положим, приемный ребенок действительно хочет отыскать свою родную мать или отца. И куда ему обращаться за помощью?

– В органы опеки. В наше время, по крайней мере, здесь, в Швейцарии, все случаи усыновления тщательно задокументированы. Вот туда он и должен обращаться. То есть я хочу сказать, – тут же поправил себя Гофман, – что любой приемный ребенок должен начинать с этого.

Гофман слегка покраснел. Его обычно бледное лицо вдруг покрылось легким румянцем, и в ту же минуту я поняла, что он все знает.

– А вот если, к примеру, настоящий отец или мать захотят завещать что-то своему ребенку, которого они когда-то отдали на усыновление, что будет?

Гофман погрузился в размышления, видно, тщательно обдумывая свой ответ. Наконец он заговорил:

– Любой адвокат пойдет тем же путем, что и приемный ребенок. Тоже обратится в органы опеки, где объяснит сложившуюся ситуацию. И тогда они, при условии, что ребенку уже исполнилось шестнадцать лет, свяжутся с ним.

– А если ребенку еще нет шестнадцати?

– В этом случае власти будут связываться с приемными родителями ребенка, и они уже будут решать, ставить ли его в известность о существовании такого завещания.

– Понятно, – кивнула я в ответ. У меня вдруг возникло странное чувство, что меня держат на контроле. – Но если, скажем, органы опеки не в состоянии отследить дальнейшую судьбу конкретного младенца, то может ли адвокат использовать уже… не вполне официальные способы поиска этого ребенка? Насколько это просто?

Георг посмотрел на меня долгим-долгим взглядом. И этот взгляд красноречивее всяких слов сообщил мне все то, что он не мог сказать вслух.

– Для опытного квалифицированного юриста, Майя, это не составит большого труда. На самом деле, все очень просто.

Я рассказала Георгу о том, что собираюсь предпринять. Потом мы обсудили мое завещание и даже набросали приблизительный текст. Я пообещала, что пришлю ему письмо с указанием точной даты рождения, с которым можно будет обратиться в любое агентство по усыновлению для наведения справок. После чего покинула его офис.

Я решила не возвращаться домой прямо сейчас, а где-нибудь посидеть и переварить всю ту информацию, которую только что сообщил мне Гофман. Я устроилась за столиком в небольшом кафе с видом на озеро и заказала себе пиво. Но стоило мне поднести бутылку ко рту (я намеренно отказалась от стакана, который принесла официантка), как вкус пива тут же напомнил мне Рио. И мне стало хорошо.