Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Но в один прекрасный день спасение пришло от самого сеньора да Силва Коста. Всю минувшую неделю они регулярно встречались за завтраком, и, несмотря на всю свою страшную занятость, архитектор успел заметить, как томится своим одиночеством Изабелла.

– Сеньорита Изабелла, у меня сегодня запланирована встреча со скульптором Полем Ландовски. Его мастерская находится в западном пригороде Парижа под названием Булонь-Бийанкур. До сего дня мы общались с ним только по телефону и в письмах. И вот сегодня я наконец побываю в его ателье и увижу все сделанные им наработки, связанные с нашим проектом. А заодно посмотрю, как и где он трудится. Не скрою, на данный момент он – мой главный фаворит на получение заказа. Хотя мне еще предстоит встретиться с другими скульпторами в Италии и Германии. Хотите, поедем туда вместе?

– Я… – растерялась в первую секунду Изабелла. – Для меня это такая честь, сеньор Эйтор. Но вдруг я вам там помешаю?

– Уверен, что нет. Вижу, вам уже чертовски надоело торчать целыми днями у себя в номере. Пока я буду беседовать с профессором Ландовски, кто-нибудь из его помощников с удовольствием проведет для вас экскурсию по его мастерской.

– Господи! Да я даже мечтать о таком счастье не смела! – горячо воскликнула Изабелла.

– Не беспокойтесь. С моей стороны это совсем не одолжение, сеньорита Изабелла, – тут же успокоил ее архитектор. – Не забывайте, ваш будущий свекор является членом Католического комитета, который и выдвинул идею сооружения монумента на вершине горы Корковадо. Они же учредили фонд по сбору средств на этот памятник. Будет крайне неловко, если по возвращении в Рио вы расскажете ему, что я никак не приобщал вас к культурным богатствам Старого Света. – Он с добродушной улыбкой посмотрел на Изабеллу. – Итак, выезжаем ровно в одиннадцать.

Они миновали станцию метро «Пон-де-л’Альма» и въехали на Западный берег Сены. Изабелла тотчас же прильнула к окну машины, словно рассчитывая увидеть самого Пикассо, сидящего за столиком одного из уличных кафе.

– Мастерская профессора находится дальше, – пояснил сеньор да Силва Коста своей спутнице. – Полагаю, что вместо того, чтобы предаваться пьянству на улочках Монпарнаса в обществе друзей-приятелей, профессор Ландовски предпочитает заниматься творчеством. К тому же он человек женатый, у него семья, довольно редкое явление здесь, на Западном берегу.

– Какая-то у него фамилия совсем не французская, – заметила Изабелла, а про себя разочарованно вздохнула. Оказывается, скульптор не принадлежит к тому кругу богемы, с которой она так жаждала познакомиться.

– Верно. У Ландовски польские корни. Хотя, если мне не изменяет память, его семья проживает во Франции уже более семидесяти пяти лет. По правде говоря, его художественный темперамент имеет мало общих точек соприкосновения со всеми этими новейшими причудами в области искусства, которыми балуются некоторые из его современников, что не помешало профессору Ландовски завоевать европейскую известность. Впрочем, ему не чужды и некоторые современные веяния, например, стиль ар-деко, приобретающий все большую популярность в Европе. Для моего Христа это тоже может оказаться очень полезным.

– Ар-деко? – переспросила его Изабелла. – А что это за стиль? Я о нем ничего не знаю.

– Хм! Объяснить художественный стиль всегда непросто, – пробормотал сеньор да Силва Коста, скорее обращаясь к самому себе. – Но если в двух словах, то это все, что вы видите вокруг себя. Мир повседневных вещей и предметов: столы, платья и даже сами люди, с которых художники срывают все лишнее, обнажая их истинную суть. Этот стиль не несет в себе романтизм и поэзию, присущую классической манере, в которой работали многие выдающиеся художники и скульпторы прошлого. На первый взгляд он кажется простоватым и даже… грубым. Но мне почему-то думается, что Сам Христос захотел бы, чтобы Его изваяли именно в стиле ар-деко.

Чем дальше они удалялись в пригороды Парижа, тем все более деревенскими становились окружающие их пейзажи. На смену сплошным городским кварталам замелькали лишь редкие домики по обе стороны дороги. Надо же, подумала про себя Изабелла, впервые за столько дней вырвалась в город, а ее снова увозят прочь от Парижа с его напряженной, пульсирующей жизнью, к которой ей так не терпелось приобщиться.

Несколько раз повернув не туда, водитель наконец разобрался, куда именно им надо, свернул налево и остановился у входа в большой, хаотичного вида, дом.

– Ну вот и приехали наконец! – Эйтор торопливо вылез из машины, с выжидательным любопытством разглядывая дом. Изабелла молча последовала за ним через сад по направлению к дому. И в этот момент увидела жилистую фигуру мужчины с непокорной гривой седых волос на голове, вынырнувшую откуда-то из-за угла дома. На мужчине был рабочий халат, весь заляпанный глиной. Изабелла с интересом наблюдала, как гость и хозяин обменялись крепкими рукопожатиями и тут же стали увлеченно беседовать о чем-то. Она остановилась на некотором расстоянии от них, боясь помешать увлеченному разговору. И действительно, сеньор да Силва Коста вспомнил о ее присутствии лишь спустя несколько минут.

– Прошу простить меня, сеньорита Изабелла! – воскликнул он, оборачиваясь к ней. – Но это всегда такой волнующий и радостный момент, когда впервые встречаешь человека, с которым до сих пор был знаком исключительно по переписке. Позвольте представить вам профессора Поля Ландовски. Профессор, это – сеньорита Изабелла Бонифацио.

Ландовски протянул руку и поднес пальчики Изабеллы к своим губам.

– Очарован! – воскликнул он по-французски и принялся внимательно разглядывать ее руку, а потом, к немалому удивлению Изабеллы, осторожно очертил контуры руки кончиками своих пальцев. – Мадемуазель! У вас такие прекрасные пальцы! Согласны со мной, месье? – обратился он к сеньору де Силва Коста.

– К сожалению, я никогда раньше не обращал на них особого внимания. Но да, вы абсолютно правы, сеньор Ландовски.

– А сейчас, месье да Силва Коста, к делу. – Ландовски отпустил руку Изабеллы. – Я покажу вам свою мастерскую, а потом мы с вами подробно обсудим, как именно вы представляете себе фигуру Христа.

Изабелла проследовала за двумя мужчинами в глубь сада. Хотя на деревьях уже зазеленела первая листва, но пока никаких цветов вокруг. А вот у нее на родине цветы цветут круглый год, украшая собой окружающий ландшафт и радуя взор буйными красками.

Ландовски ввел их в высокое здание, похожее по форме на амбар, которое примостилось в самом дальнем углу сада. Стеклянные стены открывали максимальный доступ свету. В углу сидел, согнувшись, какой-то молодой человек. Он работал над глиняным бюстом. Молодой человек был настолько поглощен своей работой, что даже не взглянул на вошедших.