Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Изабелла приехала в студию в состоянии, близком к нервному срыву. Слова Лорена моментально внушали ей некоторую надежду на возможность отсрочки расставания с ним. А потому она лишь энергично закивала головой в знак согласия. Но тут вмешалась Маргарида.

– Месье Бройли, – начала она, слегка нахмурившись, – вечерами я не смогу быть здесь рядом с Изабеллой. Каждый день в шесть часов вечера я ужинаю вместе с мамой. Это святое.

– Конечно, мадемуазель Маргарида. Я вас отлично понимаю, но при этом не вижу никаких осложнений, – тут же возразил Лорен. – Здесь будет постоянно находиться сам профессор, а его жена и дети – в двух шагах от мастерской, у себя дома.

Изабелла бросила умоляющий взгляд на Маргариду, и та сдалась.

– Что ж, пусть будет по-вашему, – отрывисто сказала она. – А сейчас прошу простить, но мне нужно переодеться.

– Ну а нам пора приниматься за работу, – улыбнулся Лорен и глянул на Изабеллу с видом триумфатора.

За ужином Эйтор, сидя за общим столом, сообщил своим домашним, что ему в контору звонил Лорен Бройли. Объяснил, почему именно Изабелла будет теперь вынуждена вечерами позировать ему в мастерской Ландовски.

– С учетом того, что сеньору Бройли пришлось отложить работу над портретом, чтобы всецело сосредоточиться на моем проекте, я посчитал его просьбу вполне обоснованной и разумной, – сказал в заключение сеньор да Силва Коста. – Изабелла, мой водитель будет каждый день в пять часов вечера отвозить вас в мастерскую Ландовски и привозить обратно домой к девяти.

– Но ведь я могу добираться туда и общественным транспортом, например, автобусом, – предложила Изабелла. – Не хочу вас лишний раз затруднять, сеньор да Силва Коста.

– Автобусом? – в ужасе воскликнула Мария Джорджина. – Не думаю, что твои родители, Изабелла, пришли бы в восторг, узнай они, что их дочь разъезжает в вечернее время по Парижу на общественном транспорте. Конечно же тебя будут отвозить туда и привозить обратно.

– Спасибо. Я заплачу за все издержки, – тихо обронила Изабелла, стараясь ничем не выдать охватившую ее радость от полученного разрешения.

– К слову, Изабелла, – вдруг снова подал голос Эйтор, взглянув на нее с доброжелательной улыбкой, – это даже очень кстати, что вы в эти дни будете находиться непосредственно в мастерской Ландовски. Хочу, чтобы вы стали моим лазутчиком в их стане. Постарайтесь все разглядеть собственными глазами, а потом расскажете мне, как продвигается работа над четырехметровой статуей Христа.

– Я тоже как-нибудь в один из вечеров проедусь с тобой в мастерскую профессора, посмотрю, как они там лепят твой бюст, – сказала Мария Элиза, когда уже после ужина они вернулись к себе и улеглись на своих кроватях.

– Спрошу у месье Бройли, не будет ли он возражать, – пообещала Изабелла. – А как тебе работается в больнице? – тут же сменила она тему разговора, надеясь в глубине души, что Мария Элиза вскоре забудет о своей идее.

– О, мне очень нравится. Знаешь, на днях я поговорила с родителями, сказала им, что в будущем хотела бы стать медсестрой. Само собой, мама особого восторга не выказала, а вот папа поддержал меня полностью и даже упрекнул маму, что у нее очень старомодный взгляд на жизнь. – Мария Элиза улыбнулась и тут же бросилась защищать мать. Добрая душа, всегда готовая простить всем и все. – Но мама ведь не виновата. Просто она росла и воспитывалась совсем в другое время. А я так сгораю от нетерпения, чтобы поскорее вернуться в Рио и приступить к осуществлению своей мечты уже на практике. Но, к большому сожалению, папа говорит, что ему придется задержаться в Париже еще как минимум на год, пока все работы здесь не будут окончательно завершены. Как я тебе завидую, Изабелла! Через две недели ты уже отправишься домой. Счастливица! Спокойной тебе ночи и сладких снов.

– И тебе тоже, – откликнулась в ответ Изабелла.

Она лежала на постели, размышляя о последних словах Марии Элизы. «О, как бы я хотела поменяться с ней местами», – подумала она, уже засыпая. Пожалуй, она, не задумываясь, продала бы душу дьяволу только за то, чтобы оказаться на месте подруги и провести еще один год в Париже.

Двумя днями позже Изабелла сидела в мастерской на привычном месте, любуясь закатом солнца.

Краем глаза она принялась разглядывать высоченную скульптуру Христа, которая, кажется, заняла все свободное пространство студии. Маргарида уже уехала к себе после рабочего дня в мастерской, а с появлением Изабеллы Ландовски тоже удалился к себе домой, чтобы отужинать в кругу семьи. В мастерской вдруг стало непривычно тихо: ни голосов, ни стука молотка или других инструментов.

– О чем задумались? – неожиданно спросил Лорен, выводя Изабеллу из состояния задумчивости, в которую она погрузилась, наслаждаясь внезапным наступлением тишины.

Изабелла видела, что его руки трудятся уже над верхней частью скульптуры, пытаясь воспроизвести нежную округлость ее груди, проступающей сквозь муслиновую блузку с высоким воротом, которая была на ней сейчас.

– О том, что вечерами мастерская совсем не такая, как днем.

– Согласен. Вообще я должен сказать, что есть особое умиротворение в те минуты, когда садится солнце. Я часто работаю здесь вечерами в полном одиночестве и тоже наслаждаюсь тишиной и покоем. Ландовски обычно возвращается к себе домой, говорит, что надо уделить хоть немного внимания жене и детям. А потом он как-то признался, что не может работать с наступлением сумерек. Ему нужен свет.

– А вам?

– А я могу. Скажу вам больше, Изабелла. Даже если бы вы мне сейчас не позировали, не сидели бы передо мной вот на этом стуле, я бы все равно был в состоянии работать над скульптурой. Ведь за то время, пока длятся наши сеансы, я уже успел досконально изучить вашу внешность. Все формы, все изгибы вашего тела, можно сказать, навечно запечатлелись в моей памяти.

– То есть получается, что я вам и не особо нужна здесь, да?

– Пожалуй, вы правы. – Лорен хитровато улыбнулся. – Но, согласитесь, лучшего предлога и не придумаешь для того, чтобы вы по-прежнему продолжали составлять мне компанию. Разве не так?

Впервые Лорен открыто упомянул о том, что желает видеть ее рядом с собой не только и не столько по творческим мотивам.

Изабелла опустила глаза и тихо проронила в ответ:

– Так.

Лорен тоже не сказал более ни слова. Весь следующий час он работал молча. Но вот он потянулся на своей скамье, потом выпрямился и предложил сделать небольшой перерыв.

Сам он тотчас же направился на кухню, а Изабелла, поднявшись со стула, стала прохаживаться по мастерской, чтобы хоть немного размять онемевшую спину. Мельком она глянула на еще незавершенную скульптуру и невольно восхитилась простотой линий.