Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

– Обещаю! – ответила ей Изабелла с отсутствующим видом. – Не беспокойтесь, все со мной будет в полном порядке.

– Я уже беседовала с руководством судоходной компании, которой принадлежит пароход. Они пообещали, что начальник хозяйственной службы лично займется поиском среди пассажиров подходящей пожилой дамы, которая станет опекать тебя на протяжении всего вояжа.

– Спасибо за заботу, сеньора Мария, – так же бездумно поблагодарила Изабелла Марию Джорджину, надевая шляпку, уже готовая мчаться на всех парах в мастерскую профессора Ландовски. В эту минуту все ее мысли были заняты исключительно одним Лореном.

– Эйтор сказал мне, что этот скульптор почти завершил работу над твоим изваянием. Тогда твой сегодняшний сеанс в мастерской – последний. Завтра мы устраиваем прощальный ужин в твою честь. – Сеньора да Силва Коста улыбнулась.

Изабелла бросила на нее исполненный ужаса взгляд, но тут же спохватилась. Нельзя быть такой неблагодарной.

– Спасибо вам, сеньора Мария. Вы очень добры.

Но, уже сидя в машине, по пути в мастерскую профессора, она в полной мере поняла весь трагизм ситуации. Осознание того, что предстоящий сеанс, вполне возможно, станет ее последней встречей с Лореном, привел Изабеллу в состояние ступора.

Она застала Лорена в самом приподнятом настроении.

– После твоего отъезда вчера вечером я работал как проклятый почти до самого утра. Торопился закончить. И вот что у меня получилось, – добавил он с гордостью, указывая на скульптуру, завешанную от посторонних глаз полотном. – Хочешь взглянуть?

– О да! Очень хочу, – едва слышно проронила Изабелла. Ей не хотелось огорчать Лорена, огорошивать его неприятной новостью и омрачать собственными переживаниями этот столь радостный для него вечер. Он с ликующим видом стянул со статуи покрывало, являя ей и миру свое творение.

Изабелла безмолвно уставилась на собственное изображение. В первый момент ей была непонятна собственная реакция на увиденное. Впрочем, так всегда бывает, когда созерцаешь какое-то произведение искусства. Ее внешний облик, все формы и черты лица переданы исключительно точно, можно сказать, совершенно. На Изабеллу смотрело собственное лицо. Но что поразило ее больше всего, так это ощущение тишины и покоя, которое разливается вокруг, когда смотришь на статую. Лорен изобразил девушку, погруженную в глубокие раздумья.

– Я выгляжу… такой одинокой. И такой грустной… – Изабелла немного помолчала. – Она такая строгая, эта статуя. И лаконичная… Никаких излишеств.

– Ты абсолютно права. Но такова творческая манера профессора Ландовски. Так он нас учит. Именно поэтому я и тружусь под его началом в этой мастерской. Кстати, он видел скульптуру. Я показал ему сегодня вечером, прежде чем он ушел к себе. Ландовски сказал, что на сегодняшний день – это моя лучшая работа.

– Я очень рада за тебя, Лорен.

– Быть может, в один прекрасный день ты увидишь свой скульптурный портрет на какой-нибудь выставке моих работ и сразу же узнаешь себя. А мне, в свою очередь, эта скульптура будет постоянно напоминать о тебе и о тех прекрасных мгновениях, которые мы провели вместе в Париже… Когда-то, много-много лет тому назад…

– Пожалуйста, прошу тебя! Не надо! – взмолилась Изабелла, из ее груди вырвался стон, и она закрыла лицо руками. – Я не вынесу расставания!

– Изабелла, не плачь! Прошу тебя. – Лорен поспешно приблизился к Изабелле и обнял ее за плечи, пытаясь успокоить. – Если бы я мог что-то изменить, я бы так и сделал. Но не забывай. Я волен любить тебя, а вот ты не вольна в своих чувствах.

– Знаю! – вздохнула она с самым несчастным видом. – Сегодня я позирую тебе в последний раз. Перед тем как отпустить меня сюда, Мария Джорджина предупредила, что завтра семейство да Силва Коста устраивает прощальный ужин в мою честь. А уже послезавтра я сяду на пароход, который поплывет к берегам Бразилии, в Рио. К тому же ты уже все закончил, и я тебе больше не нужна. – Изабелла кивком головы указала на статую.

– О, не волнуйся! Работы еще более чем предостаточно!

Она положила голову ему на плечо.

– Что нам делать? И что вообще можно сделать в нашей ситуации?

Лорен долго собирался с мыслями, прежде чем сказать.

– Что сделать? Не возвращайся в Бразилию, Изабелла. Оставайся со мною в Париже.

Изабелла затаила дыхание, отказываясь верить своим ушам.

– Послушай! – Лорен схватил ее за руку и резким движением усадил на скамью, потом сел рядом. – Ты не хуже меня знаешь, что сейчас я не в состоянии дать тебе всего того, что может предложить твой жених. У меня на сегодняшний день лишь скромная мансарда на Монпарнасе, в которой зимой царит зверский холод, а летом стоит невыносимая духота. Условия своей жизни я могу изменить только с помощью вот этих рук. Но зато я люблю тебя, Изабелла! Клянусь всем святым, еще никто и никогда не любил так, как люблю тебя я.

Изабелла, устроившись на груди Лорена, внимала каждому его слову. Слова, словно капли живительной влаги, падали сквозь ее полураскрытые губы прямо в душу. Ах, как приятно, нежась в объятиях любимого, рисовать радужные картинки их совместного будущего. Она впервые задумалась о возможности такой перспективы, и все звучало так соблазнительно и так прекрасно, но… Но она вполне отдавала себе отчет, что, несмотря на все уговоры Лорена, она должна выбросить эти крамольные мысли из головы.

– Лорен, ты же понимаешь, я не могу принять твое предложение. Такой поступок убьет родителей. Мой брак с Густаво – это предел мечтаний для моего отца, венец всех его желаний. Всю свою жизнь он стремился к этой цели. Как же я могу так вероломно обойтись с ним? Или с моей дорогой и любимой мамой?

– Все я понимаю, Изабелла. Просто хочу, чтобы ты еще раз прочувствовала перед тем, как уехать навсегда, как сильно я желаю тебя.

– Я не такая, как ты, Лорен, – покачала головой Изабелла. – Просто мы с тобой до нашей встречи вращались в совершенно разных мирах. А может, все дело в том, что ты мужчина, а я женщина. Но как бы то ни было, а у меня на родине семья – это все. Это святое…

– Я уважаю авторитет семьи, – согласился с ней Лорен. – Но мне кажется, что в жизни каждого человека наступает момент, когда следует в первую очередь подумать о себе, а потом уже о других. Знаешь, жертва, которую ты собираешься принести на алтарь дочерней любви, слишком велика даже для самой любящей и преданной дочери. Выйти замуж без любви, прожить жизнь с нелюбимым, с человеком, который тебе не мил, лишиться обычного женского счастья, по сути, обречь себя на страдания до самой смерти, разве это справедливо?

– Но иного выбора у меня нет, – с отчаянием промолвила Изабелла.

– Я понимаю, почему ты так считаешь. Но, поверь мне, каждый человек наделен свободой воли. Именно этим мы и отличаемся от животных. И потом… – Лорен снова погрузился в молчание, тщательно обдумывая то, что он собирался сказать. – А что твой жених? Ты говорила, что он влюблен в тебя без памяти?