Евгений Князев - Красный пассажир

Круто спускающийся в темную прохладу сине — лазоревого океана желтый берег, уходил в мерцающую темноту с первых же метров, словно отвесная скала, и не каждый, даже самый опытный ныряльщик отважился бы погрузиться в холодную бездну более чем на десяток метров, дальше наступала тьма — царство глубоководных акул и гигантских скатов!

После недельной погрузки двух тысяч тонн флорингов красного дерева на порты Кобе и Иокогаму, Смагин и свободные члены экипажа, в оставшиеся перед отходом, часы гоняли в футбол с черноглазыми, курчавыми туземцами, поставив вместо ворот, связанные лианами пироги — лодки местных рыбаков, по форме напоминающие бананы, а затем угощали назойливых пацанов, с лоснящимися фиолетовой кожей телами, ледяной пепси-колой и плавали на перегонки в волнах открытого бирюзового моря, переполненного серебристыми стаями мелкой и надоедливой рыбешкой, после укусов которой, на теле оставались крохотные долго незаживающие ранки. Все это было, как сон, навеянный романтикой путешествий. Сегодня наступили, так называемые, черные будни, а что будет завтра — одному богу известно.

Смагин еще не успел проводить своего наставника, как в каюту постучались и, по русскому обычаю, без разрешения вошла девушка. Она растеряно улыбалась, переводя взгляд то на Игоря, то на Виктора Ивановича, загородившего ей проход.

— Кто из вас начальник рейса? — испуганно спросила девушка, хлопая белесыми ресницами.

— Это к нему, — Виктор Иванович указал пальцем на Смагина и украдкой весело подмигнул, — действуй парень, все, меня здесь нет.

— Что у вас, серьезно, не поднимая головы от бумаг, спросил Игорь, — да садитесь же вы, не люблю, когда передо мной стоят.

Девушка присела на краешек кресла, обнажив чуть ли не до бедер смуглые, словно полированные, ножки и достала из большой хозяйственной сумки кучу документов и бумаг.

— Я бывшая работница отдела кадров Дальморепродукта, — потупив глаза, начала она тихим грудным голосом. — Зовут меня Валентина, фамилия Яхонтова, иду в рейс на плавбазу «Рыбак Владивостока», здесь я старшая за всю нашу группу. Это у меня судовые роли, паспорта и санкнижки всех наших моряков, точнее морячек. Мне велено все документы передать начальнику рейса и если понадобится помощь вам в оформлении.

Смагин только сейчас разглядел молодую, лет восемнадцати, девчушку с большими, открытыми светло — голубыми глазами, и длинными русыми волосами, небрежно заколотыми набок черной шпилькой. Что это за очередной «яхонт» на его жизненном пути и стоит ли с ней тратить время, да и нужно ли?

В этой, еще неиспорченной жизненными тяготами вчерашней школьнице, можно было признать обыкновенную сельскую девушку, приехавшую в большой город на поиски счастья. Поступить в вуз ей, очевидно, не удалось, и она пристроилась сначала в кадрах большой рыболовецкой фирмы, а вот теперь по совету старших товарищей пошла в море на поиски мужа и хорошего заработка.

Ее крестьянское происхождение выдавало пестрое трикатиновое платьице, с глубоким вырезом на пышной груди, которое по замыслу провинциального закройщика плотно обтягивало ладненькую фигурку. Скуластое, загорелое лицо с пухлыми и свежими губами, крепкие руки с увесистыми перстнями, прикупленные у заезжих цыган и ярко красные туфли на высоком каблуке говорили о ее решимости завоевать в жизни свое «достойное» место. Она была достаточно симпатична, можно сказать, даже красива, но грубые и резкие движения длинных, словно у хорошего боксера, рук на широких плечах, портили всю картину.

Заискивающему и приятному тембру ее голоса и умению делать паузу, выслушивая собеседника до конца, могли бы позавидовать смекалистые девушки из райкома комсомола, хотя, не исключалось, что и она, как и многие провинциалки, прибывшие в город из далеких деревень, скоро найдет на этом поприще себе тепленькое местечко под крылом любвеобильного секретаря крайкома, или райкома комсомола но, а пока она, приоткрыв рот, смотрела на Игоря влюбленными глазами и, казалось, забыла, для чего пришла.

Смагин, предчувствуя очередной мимолетный романчик, поежился и неприязненно посмотрел на девушку, но это на Валентину не подействовало, она продолжала сидеть и чему-то своему радостно улыбаться.

— Моя начальница, Аграфена Петровна, сказала мне, что у вас много бумажной работы, если хотите, я вам помогу, — опять улыбнулась Валентина.

— И много таких красавиц, как ты, в путину собрались, — усмехнулся Игорь, представляя себе, в каком изуродованном моральном и физическом виде он повезет это прелестное создание через девять — десять месяцев обратно.

— Ой, нас новеньких из вербованных человек пятьдесят, вы посмотрите судовые рули, все молоденькие, хорошенькие девчата, в основном, из Донецкой области.

— Посмотрю, посмотрю…, - уже более дружелюбно ответил Смагин, раздевающим взглядом, рассматривая девушку, отчего та покраснела и опустила глаза, — значит, донских казачек за романтикой потянуло. И как же таких гарных дивчин ваши хлопцы отпускают на край земли, неужели не боятся за вас.

— Тю, а мы шо их спрашивать будем, они и не бачут, кто нас кохает, — смело подхватила Валентина.

— Ну, ладно, если что, я вам дам для работы люкс — каюта напротив, возьмете своих подружек и, для начала, заполните на каждого пассажира табеля и справки о плавании, ведь с сегодняшнего дня вы морячки или рыбачки не знаю, и эти бумажки понадобятся вам для оформления пенсии.

— Ой, да шо вы такое говорите, товарищ начальник, — Валентина сморщила курносый, конопатый носик, — какая пенсия, для моих девчат уже тридцать лет это бабушки, а вы про пенсию.

— Да ладно, это я так, а все же справками не разбрасывайтесь, придет время, по крохам кровные деньки в море собирать будете, вот тогда меня старика и вспомните.

— Да какой же вы старик, вы же мужчина, а моя мама говорила, что у добрых мужчин возраста не бывает, так что не наговаривайте на себя.

Ее прервал очередной телефонный звонок. Незнакомый голос представился.

— Говорит капитан, Виталий Николаевич Семенов, Игорь Львович, если не трудно, зайдите ко мне, надо поговорить по рейсовому заданию.

— Добро, Виталий Николаевич, Сейчас буду, — Смагин протянул Валентине ключ от соседнего люкса, — держи, занимай номер, после отхода встретимся, он протянул ей кучу бланков, — а пока можете начинать работу.

Валентина кивнула белокурой головкой, и вся засияла от внутреннего волнения, вдруг нахлынувшего, словно волна цунами на неиспорченную пороками юную душу, смывая опустошительной мощью всю налипшую за это время житейскую грязь. Хотя, по правде сказать, она давно уже прошла тот возраст, когда в розовом тумане вырисовывался образ ее любимого героя.