Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Кажется также, что считая свое необычайное поприще еще неоконченнымъ, онъ не хочетъ обнаруживать планы, которые еще не исполнены и за которые онъ можетъ нѣкогда съ большимъ успѣхомъ взяться." Къ этимъ причинамъ пропусковъ и несовершенствъ его Исторіи должно прибавить опасность, которой вѣрный, искренній разсказъ его подвергъ бы многихъ людей, дѣйствовавшихъ въ происшествіяхъ, облекаемыхъ имъ завѣсою. Неоспоримо, что Наполеонъ изобразилъ своихъ непріятелей и въ особенности тѣхъ, которые были нѣкогда его соперниками, самыми черными красками, стараясь повидимому обвинить ихъ предъ существующими властями; по это же самое правило заставляло его щадить своихъ друзей, и не доставлять никакого оружія противъ тѣхъ, которые дѣйствовали въ его пользу, и никакого повода къ отнятію у нихъ возможности оказать ему дальнѣйшія услуги, если бъ положеніе ихъ то имъ дозволило.

Эти уважительныя причины остановили перо историка; и справедливо можно сказать, что ни одинъ человѣкъ, писавшій такъ много о своей жизни, составленной изъ столь необычайныхъ и важныхъ событій, не сказалъ такъ мало о самомъ себѣ, кромѣ извѣстнаго уже изъ другихъ источниковъ. Но подарокъ сей тѣмъ не менѣе драгоцѣненъ; ибо иногда изъ того, что умолчано, столько же можно извлечь свѣдѣніи, сколько изъ показаній того, который желаетъ быть своимъ дѣеписателемъ; и защита или оправданіе событій достопримѣчательной жизни, хотя и пристрастно описанной, можетъ быть болѣе обнаруживаетъ читателю, чѣмъ искреннее сознаніе въ ошибкахъ и заблужденіяхъ, столь рѣдко дѣлаемое людьми, которые сами пишутъ свою исторію.

Записки Наполеона и спорныя статьи его противъ Сира Гудзона Лоу, кажется, составляли главнѣйшее его занятіе во время пребыванія на островѣ Св. Елены и, повидимому, единственную его забаву. Нельзя было ожидать, чтобы больной и несчастный, онъ сталъ заниматься науками даже и тогда, если бъ первоначальное образованіе доставило ему болѣе къ тому способовъ. Надобно вспомнить, что онъ воспитанъ въ Бріенской Военной Школѣ, гдѣ онъ точно обнаружилъ большую склонность къ наукамъ. Но изученіе Математики и Алгебры столь скоро было примѣнено имъ къ военному дѣлу, что сомнительно, чтобы въ немъ осталась охота разбирать отвлеченныя истины. Практическіе выводы столь долго были цѣлью его изысканій, что онъ пересталъ заниматься теоріею, не имѣя болѣе въ виду осадъ, многосложныхъ движеніи и великихъ военныхъ цѣлей, т. е. когда все дѣло оканчивалось и начиналось однимъ только разрѣшеніемъ какой либо задачи.

Что Наполеонъ имѣлъ врожденную склонность къ Литературѣ, сіе неоспоримо; но время никогда не дозволяло ему заняться ею и усовершенствовать вкусъ свой и сужденія на счетъ сего предмета. Въ одобреніи, данномъ ему въ 1783 году для поступленія въ Парижскую Военную Школу, сказано, что онъ порядочно знаетъ Исторію и Географію, по не далекъ въ прочихъ отрасляхъ образованія и особенно въ Латинскомъ языкѣ. Семнадцати лѣтъ онъ пріѣхалъ въ Ла Ферскій полкъ, и лишился всякой возможности довершить свое образованіе. Онъ однако жъ много читалъ, но подобно всѣмъ молодымъ людямъ, безъ выбора и больше для забавы, чѣмъ для наученія. Прежде чѣмъ онъ достигъ того возраста, когда молодой человѣкъ съ такими, какъ онъ способностями и въ особенности одаренный такою необычайною памятью, обыкновенно старается расположить и привесть въ порядокъ въ умѣ своемъ свѣдѣнія, почерпнутыя имъ изъ разнообразнаго чтенія,-- мятежи въ Корсикѣ, а въ слѣдъ за тѣмъ осада Тулона, перенесли его на поприще воины и политическихъ дѣлъ, сдѣлавшихся его сферою до самой той эпохи, до которой мы теперь достигли.

Недостатокъ познаній, нами упомянутый, подобно многимъ умнымъ людямъ, онъ замѣнялъ свѣдѣніями, почерпаемыми въ разговорахъ съ людьми учеными и способными передавать свою ученость. Никто не умѣлъ столь искусно, какъ Наполеонъ, извлекать у человѣка тѣ познанія, которыя онъ наиболѣе былъ способенъ сообщить ему; и во многихъ случаяхъ, дѣлая сіе, онъ успѣвалъ скрывать свое невѣдѣніе даже о тѣхъ вещахъ, которыя ему наиболѣе хотѣлось узнать. Но хотя такимъ образомъ онъ узнавалъ дѣла и послѣдствія, а невозможно было ему такимъ легкимъ способомъ совершенно познакомиться съ общими правилами и съ отношеніями ихъ къ послѣдствіямъ, отъ нихъ проистекающимъ.

Не менѣе того достовѣрно, что хотя Наполеонъ и могъ чрезъ разговоры пріобрѣтать желаемыя познанія и хотя таковыя познанія приносили ему существенную пользу въ дѣлахъ государственныхъ, а сего еще было недостаточно, дабы заставить его обратиться къ тѣмъ легкимъ занятіямъ, которыя столь любимы въ юности и которымъ въ зрѣломъ возрастѣ уже не столь охотно предаются и труднѣе извлекаютъ изъ нихъ пользу. Посему онъ никогда не усовершенствовалъ себя въ изящной Литературѣ, но сохранилъ удивленіе къ Оссіану и къ другимъ писателямъ, первоначально его занимавшимъ. Витіеватый слогъ, плодовитость и поэтическія преувеличенія сего Цельтическаго Барда обыкновенно правятся молодымъ людямъ; но Наполеонъ любилъ ихъ до конца своей жизни; и во многихъ его воззваніяхъ и бюлетеняхъ можно замѣтить напыщенныя, иносказательныя выраженія, которыя кажутся намъ изящными въ молодости, по отвергаются вкусомъ, когда разсудокъ очиститъ и образуетъ оный. Въ оправданіе пристрастія Наполеона къ Оссіану, должно сказать, что Италіянскій переводъ онаго, сдѣланный Цезароттіемъ, есть одно изъ лучшихъ произведеніи на Тосканскомъ языкѣ. Кинга сія всегда находилась при немъ.

Историческія, Философическія и нравственныя сочиненія рѣже были читаемы въ Лонгвудѣ. Единственныя въ этомъ родѣ книги, къ коимъ Наполеонъ показывалъ рѣшительное пристрастіе, были Махіаведь и Моитескіё, которыя онъ вѣроятно считалъ неприличными для чтенія въ слухъ. Тацита, который столь прямо представляетъ зеркало Государямъ, онъ, какъ говорятъ, ненавидѣлъ и рѣдко упоминалъ объ немъ но хуля его и не обнаруживая своего къ нему нерасположенія; такимъ образомъ больной даже не можетъ смотрѣть безъ отвращенія на самое цѣлительное лекарство. Новые Французскіе романы служили иногда препровожденіемъ времени; до привычка Наполеона къ порядку и къ благопристойности дѣлала ихъ неосновательность и недостатокъ разборчивости неприличными для такого общества.

Оставалась еще другая отрасль Литературы, доставлявшая обитателямъ Лонгвуда болѣе средствъ къ разсѣянью. Театральныя сочиненія составляли главное чтеніе, коимъ Наполеонъ услаждалъ тягостные часы своего заточенія. Это показывало, что онъ сохранилъ господствующій вкусъ Французовъ, которые охотно проводятъ въ какихъ бы то ни было зрѣлищахъ промежутокъ отъ обѣда до вечернихъ собраній. Не видя болѣе стариннаго любимца своего, Тальму, Наполеонъ читалъ тѣ произведенія, въ коихъ онъ видѣлъ его, дающаго имъ жизнь. Говорятъ, что самъ онъ читалъ со вкусомъ и съ чувствомъ, что согласно съ преданіемъ, сообщающимъ намъ, что онъ въ юности своей очень любилъ театръ. Въ послѣдовавшихъ за сими чтеніями сужденіяхъ, столь тщательно сохраненныхъ Ласъ-Казомъ, Бонапарте обнаруживалъ таланты свои въ разговорахъ, равно какъ вкусъ свой и мнѣнія.

Читать дальше