Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Давно уже носились слухи о разстройствѣ Наполеонова здоровья, даже еще до Ватерлосской битвы; и многіе приписываютъ неудачу его въ этомъ рѣшительномъ походѣ, не столько превосходству надъ нимъ его непріятелей, сколько упадку его собственной дѣятельности. Это мнѣніе невѣроподобно: быстрота, съ коею онъ сосредоточилъ силы свои при Шарлеруа, совершенно его опровергаетъ. Онъ былъ иногда подверженъ дремотѣ, какъ и многіе люди за сорокъ лѣтъ, которые дурно спятъ, рано встаютъ и много трудится. Когда онъ вышелъ на берегъ острова Св. Елены, то здоровье его столь мало казалось разслабленнымъ, что одинъ Англійскій Гренадеръ, увидѣвъ его, воскликнулъ со своею народною приговоркою: "Намъ сказывали, что онъ ужъ состарѣлся; а у него еще добрыхъ сорокъ походовъ сидитъ въ брюхѣ -- чортъ его побери!" Это изреченіе Французы присвоили себѣ, какъ будто бы произнесенное солдатомъ Старой Гвардіи.-- Мы сообщили отчетъ Капитана Галла о наружномъ видѣ его здоровья лѣтомъ 1817 года; показаніе Г. Еллиса около того же времени съ онымъ согласно, я врачъ сей увѣренъ, что никогда еще Бонапарте не былъ столь способенъ къ перенесенію военныхъ трудовъ, какъ въ ту минуту, когда онъ его видѣлъ. Однако жъ около той же поры, въ Іюлѣ мѣсяцѣ 1817 года, Наполеонъ ссылался на разстройство своего здоровья, дабы получить разныя послабленія, между тѣмъ какъ онъ не хотѣлъ дѣлать необходимаго, для поддержки себя движенія до тѣхъ поръ, пока уменьшатъ строгость соблюдаемаго надъ нимъ надзора. Вѣроятно однако жъ, что онъ тогда уже ощущалъ признаки внутренняго недуга, прекратившаго въ послѣдствіи жизнь его. Теперь ужъ совершенно извѣстно, что онъ страдалъ тою же болѣзнью, которою умеръ отецъ его, а именно, ракомъ въ желудкѣ, на счетъ коей онъ неоднократно изъявлялъ свои опасенія, находясь въ Россіи и въ другихъ мѣстахъ. Успѣхи сей болѣзни должны однако жъ быть очень медленны и скрытны, если она точно началась еще съ 1817 года. Гурго гораздо позже сего объявилъ, что онъ вовсе не вѣритъ существованію сего недуга. Онъ правда говоритъ, что, "Наполеонъ быль въ такомъ уныніи духа, что даже замышлялъ запереться со своими вѣрными приближенными въ небольшую горницу, и лишишь себя и ихъ жизни чадомъ древеснаго уголья, что химикъ Вертолетъ называетъ легкою смертью. Однако жъ на счетъ здоровья Генерала Бонапарте, Гурго показывалъ, что Англичанъ старались обмануть; ибо оно вовсе не было разстроено, и представленія объ этомъ мало или даже вовсе не заслуживали вѣроятія. Докторъ О'Мера конечно не могъ устоять противъ того вліянія, которое Бонапарте всегда производилъ на людей, къ нему приближенныхъ, и хотя онъ (Генералъ Гурго) вообще не имѣетъ повода сказать о Г. О'Мерѣ ничего, кромѣ похвальнаго, но зная коротко положеніе Генерала Бонапарте, онъ можетъ утвердительно засвидѣтельствовать, что здоровье его было вовсе не хуже того, какъ за нѣсколько времени до прибытія на островъ Св. Елены."

Однако жъ, не смотря на это невѣріе и друзей его и враговъ, по всему кажется, что ужасная болѣзнь, коею Наполеонъ умеръ, уже существовала въ его внутренности, хотя и не обнаруживалась еще рѣшительно никакими внѣшними признаками. Докторъ Арноттъ, врачъ 20-го полка, лечившій Наполеона на смертномъ одрѣ, сдѣлалъ слѣдующія замѣчанія объ этомъ важномъ предметѣ:

"Мы полагаемъ, основываясь на мнѣніи искусныхъ врачей, что этотъ желудочный недугъ не можетъ произойти безъ сильнаго, предварительнаго расположенія тѣла къ сей болѣзни. Не скажу ничего рѣшительно, но странно, что Наполеонъ часто твердилъ, что отецъ его умеръ отъ нарыва въ желудкѣ; что по смерти его тѣло было вскрыто и сіе дѣйствительно оказалось. Вѣрнѣйшіе его приближенные, Графъ и Графиня Бертранъ и Графъ Монтолонъ, неоднократно то же самое мнѣ повторяли.

"И такъ, если принять, что предварительное расположеніе къ сей болѣзни уже существовало, то развѣ душевныя страсти не могли чрезъ раздраженіе оной содѣйствовать? Весьма вѣроятно, что умственныя страданія Наполеона на островѣ Св. Елены были ужасны. Человѣкъ, столь непомѣрно честолюбивый и замышлявшій нѣкогда владычествовать надъ цѣлымъ свѣтомъ, долженъ былъ жестоко чувствовать свое заточеніе.

"Климатъ острова Св. Елены считаю я здоровымъ; воздухъ чистъ, умѣренъ, и Европейцы наслаждаются тѣмъ же здоровьемъ и тѣлесною силою, какъ и на своей родинѣ."

Докторъ Арноттъ далѣе говоритъ, что не взирая на сіе общее заключеніе, кровавый поносъ и другія воспалительныя желудочныя болѣзни свирѣпствовали въ войскахъ. Это онъ приписываетъ небережливости и невоздержности Англійскихъ солдатъ, равно какъ чрезмѣрному утомленію; ибо Офицеры, коимъ рѣдко случалось быть по ночамъ на службѣ, сохранили тоже здоровье и силу, какъ въ Европѣ. "И потому я увѣрительно могу сказать," продолжаетъ врачъ сей: что всякой человѣкъ, ведущій воздержную жизнь, неподверженный слиткомъ большому утомленію, ночному воздуху я перемѣнамъ погоды, что для солдата неизбѣжно, можетъ не быть боленъ на островѣ Св. Елены, такъ же какъ и въ Европѣ; притомъ же я совершенно убѣжденъ, что болѣзнь, которою умеръ Наполеонъ, не была слѣдствіемъ климата."

Мнѣніе доктора Арнотта подтверждается тѣмъ, что изъ многочисленнаго Наполеонова дома, состоявшаго почти изъ пятидесяти человѣкъ, со включеніемъ Англійскихъ служителей, только одинъ умеръ въ продолженіе пяти-лѣтняго пребыванія на островѣ; и этотъ человѣкъ (дворецкій Чипріани) получилъ похитившую его болѣзнь, родъ чахотки, еще до отъѣзда своего изъ Европы.

Докторъ Арноттъ, которому мы очень вѣримъ, какъ по славѣ, имъ заслуженной, такъ и по удобству, которое онъ имѣлъ все въ точности изслѣдовать, говоритъ, что нарывъ или ракъ въ желудкѣ, есть болѣзнь скрытная, коей признаки подобны признакамъ прочихъ недуговъ сей же части тѣла; однако жъ онъ уже ранѣе заключилъ, что какое нибудь разстройство произошло въ брюшной полости особенно узнавъ, что отецъ больнаго умеръ отъ рака въ желудкѣ. Онъ заключилъ, какъ уже сказано, что зародышъ недуга существовалъ съ 18И года, когда больной началъ чувствовать боли въ желудкѣ, тошноту и позывъ на рвоту, особенно послѣ принятія пищи; каковые признаки съ сего времени уже его не покидали, но постепенно усиливались до самаго дня его смерти.

Слѣдовательно съ этой поры Наполеонъ находился въ положеніи, которое, судя по его великимъ подвигамъ и высокому нѣкогда его жребію -- заслуживало состраданіе даже самыхъ злѣйшихъ его непріятелей и участіе всѣхъ людей, расположенныхъ воспользоваться нравственнымъ урокомъ наивеличайшихъ человѣческихъ превратностей, какой когда либо представляла намъ Исторія, и мы нисколько не сомнѣваемся, что эти чувства произвели бы со временемъ большое ослабленіе строгости, съ которою былъ содержимъ узникъ, а можетъ быть, и совершенное его освобожденіе. Но для достиженія сего, Наполеону слѣдовало, находясь въ заключеніи, совсѣмъ иначе вести себя. Во-первыхъ, дабы пріобрѣсть состраданіе и уваженіе, на которыя имѣетъ право страждущій, ему слѣдовало допустить къ себѣ врачей, коихъ свидѣтельство признали бы совершенно безпристрастнымъ. Это не могло произойти чрезъ Доктора О'Меру, который находился въ службѣ у Наполеона, пользовался его довѣріемъ, и состоялъ въ самыхъ дурныхъ отношеніяхъ съ Губернаторомъ; и Наполеонъ, рѣшительно отвергая всѣ другія пособія, тѣмъ только подтверждалъ мысль, хотя и несправедливую, что онъ притворялся больнымъ или хотѣлъ воспользоваться легкими признаками недуга, дабы принудить Губернатора къ ослабленію надъ нимъ надзора. Нельзя также было предполагать, чтобы показаніе Доктора Аншомархи, находившагося въ совершенной зависимости у Наполеона, могло внушишь болѣе довѣренности, не будучи подкрѣплено другимъ постороннимъ и достаточнымъ врачебнымъ свидѣтельствомъ.