Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Неужели снег повалит, сейчас бы его и не надо. Дорогу к Камешкам может занести, — с беспокойством сказал Кэлками.

— Все может быть, давно ведь снегопада не было, — ответил Мургани, готовясь ко сну.

Утром, затапливая печку, Павел постучал кулаком по брезенту изнутри палатки. Слышно было, как снег с шуршанием скатывается по туго натянутому брезенту, падая на землю за стеной палатки.

«Снегу, что ли, навалило ночью?» — спросонья подумал Кэлками.

— Зря, оказывается, мы вчера беспокоились. Небо чистое, будто его чочуном (инструмент для выделки кожи) выскребли, — промолвил Мургани, затапливая печку.

— Пусть будет так. А ты сейчас с палатки снег выбивал. Он что, ночью лег? — спросил Кэлками, обувая короткие торбаса, чтобы выйти во двор.

— Да, ночью прилично выпало снегу. Во дворе кругом бело, будто снежная гроза прошла, — ответил Павел.

— Вы сами без нас позавтракайте, мы чуть позже встанем, — сказала Варвара, выглянув из полога.

— Да отдыхайте, кто вас торопит. Мы сейчас за оленями сходим и опять к палатке поедем. Дел много и, наверное, снова поздно приедем, — ответил Павел Варваре. — Кэлками, а вам когда забить еще оленя? Это в основное стадо нужно ехать, чтобы жирного выбрать, — сказал Мургани. — Я уже думал об этом. Если сейчас поехать в стадо, полдня потеряем. Мясо надо разделывать и морозить, целиком же тушу не повезем, перегреется и пропадет, — ответил Кэлками.

— А давай-ка сделаем так. Время у вас есть, в любой день, завтра или послезавтра мы привезем вам мясо. Варя обработает и заморозит. Приедете и увезете домой без спешки, — предложил Мургани.

— Это хорошо, лучше и не придумаешь, — согласился Кэлками.

Женщины стали подниматься.

— Я тоже поеду, а то еще вещи перепутаешь и не те мунгурки в бригаду отправишь, — забеспокоилась Акулина.

— Ако, ты сядешь на грузовую нарту, а на Бурначе Савва будет ехать, чтобы лишних оленей не водить. А от нас он на Ирандю пересядет, мы же его все равно здесь в бригаде оставим, пусть старина отдыхает, — сказал Кэлками.

— Мама, я сейчас пойду на ручей льда наколю, ты оба мешка освободи, а остатками льда всю посуду наполни, а потом уже дров нарублю, — говорит Василий.

— Сейчас, Вася, подожди немного, посуду расставлю, — ответила Варвара, гремя пустыми кастрюлями за печкой.

— Ты сначала по дому работу сделай, а то потом устанешь, когда из стада вернешься, — сказал Мургани Василию.

После завтрака Мургани оделся и собрался выходить на улицу.

— Вы не торопитесь, пусть хорошенько рассветет. А я по палаткам пройдусь, мужчин предупрежу, кому и чем сегодня заниматься, — сказал Павел и вышел из палатки.

Вдвоем попив чаю, Василий и Кэлками тоже вышли на улицу. Кэлками и Мургани сразу пошли на сопку, где паслись вьючные и пряговые олени, чтобы привести грузовых животных, на которых поедут сейчас к палатке Кэлками. Мургани запряг две грузовые нарты, чтобы на обратном пути привезти мясо Ачуркана для собак. А сверху загрузит и лишний скарб Кэлками, который они оставят в бригаде, когда те поедут в Камешки.

Но вместо отца пришлось поехать Василию, чтобы пригнать в бригаду молодняк, найденный Кэлками во время охоты, а заодно и несколько вьючных оленей, которые не пойдут в село. Василий поведет с собой и Кытымкана, рослую бесплодную важенку ( оленематку ), обученную в позапрошлом году. Кытымкан прекрасно ходит под вьюком и к упряжке приучена. На редкость большие и ветвистые рога позволяют ей не бояться самцов, а с некоторыми даже подраться. Поэтому кастраты, особенно старые, остерегались ее. Однако ее истинное назначение в оленеводческой бригаде было куда важнее, нежели ее агрессивный характер. Кытымкан была прирожденным вожаком. Давно потерянные одичавшие олени отвыкают от людей. И будучи обнаруженными, стремятся убежать от пастуха и отказываются идти к стойбищу. Вот тут-то без тынмая ( вожака ) ни за что не обойтись. И тынмай-вожак должен быть волевым, агрессивным, способным подчинить себе одичавший табун, чтобы увести за собой в родное стадо. Вожаки бывают беспокойными и быстроногими. Пастухи, находясь на поисках потерь, всегда водят с собой вожаков-тынмаев. Обнаружив потерявшихся оленей, оленевод сразу отпускает вожаков и, не гоняясь за отколом, уезжает домой. Через день-два вожак приводит на стоянку оленей-отказников. Поэтому и на этот раз Василий и Кэлками, зная, что молодняк, а с ними и старые вьючные животные не пойдут за Васей в бригаду, берут и Кытымкана.

— Савва, ты тоже поедешь с Василием, будете помогать гнать сюда лишних оленей от палатки Кэлками, — сказал Мургани Савве Намытькану, мужу молодой Ольги.

— Мне же еще и верхового оленя надо поймать, — ответил Намытькан.

— А у меня Бурнача свободен, седлай его, — сказал Кэлками, указав рукой на верхового оленя, который был привязан к ближнему дереву. — А на обратном пути на Ирандю пересядешь.

— Вот и хорошо, проедусь с ветерком на вашем олене, — обрадовался Савва Намытькан. — Да не надо Бурначу трогать. Савва на моей упряжке поедет. Сам я не смогу сейчас ехать, стадо на новое пастбище нужно перегонять. А свободные пастухи отправятся на новую стоянку дрова готовить и снег расчищать там, где палатки будем ставить, когда перекочуем на новое место, — сказал Мургани.

— Тоже правильно, чтобы на готовенькое подкочевать. Как говорится, «покой нам только снится». Вы, Павел, своими делами занимайтесь, а втроем мы и сами управимся, — сказал Кэлками.

После обеда, закончив дела, мужчины выехали из стойбища Мургани. Акулина тоже поехала с ними в свою палатку. Накатанная дорога сильно затвердела и поэтому жестко скрипела под ногами ездовых оленей. Пофыркивая, олени бежали легко и радостно, будто и не чувствуя на спинах седоков. Быстро доехали до одинокой палатки Кэлками. Вывешенное на вешалах мясо покрылось легким инеем. Две кукши, клевавшие мерзлое мясо, плавно отлетели в сторонку и уселись на нижних ветках лиственницы. Невдалеке, где белеют старые деревья, громко прокаркала ворона, давно уже почуявшая поживу.

Ворона знает, что скоро люди должны покинуть эту стоянку. Поэтому она терпеливо ждет своего часа. На этой стоянке немало останется еды для старой и умной птицы. Вон полная требуха с кишками и комками смерзшейся крови валяется на месте разделки оленя. Все это достанется ей, вороне. Лишь бы прожорливая росомаха, которую вчера вечером старая птица уже видела, не пришла раньше ее к месту трапезы. Правда, росомаха еще занята дальними стоянками и пока тщательно подчищает их. Знает, каналья, цену зимнего голода. Ворона сразу перестала подавать голос, чтобы ненароком не привлечь сюда росомаху, и в раздумье почистила клюв об острый сук.