Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

– Я еще не переварил это, – говорю я. А вот чего я не говорю: мне бы хотелось, чтобы отец принимал участие в моей жизни, чтобы мне не приходилось постоянно напоминать ему о себе.

– Ну, – радуется Зо. – Ты будешь лучшим старшим братом на свете. И я уверена, твой папа не так уж занят и найдет время на то, чтобы гордиться твоими делами.

Я ей столько всего рассказал, но еще большего она не знает.

– Все это некогда было частым владением, – говорю я, обводя рукой окружающее нас пространство. – В двадцатых годах один парень жил здесь со своей семьей. Люди считают, что его звали Эллисон, но на самом деле его фамилия была Хьюитт. Никакого Эллисона тут никогда не было.

Оборачиваюсь посмотреть, слушает ли меня Зо. Мы долго шли по тропинке, а разглагольствовал я еще дольше. Зо словно включила меня, и я никак не могу выключиться.

– Прошу прощения, я не знаю, почему я тебе все это рассказываю.

– Нет-нет, мне интересно. Продолжай.

– О'кей, ну, а потом в доме Джона Хьюитта случился большой пожар, сгорело все, его жена и дети погибли. Он не мог оставаться здесь и заключил соглашение со штатом о том, что на этой земле будет парк в память о его семье. Он попросил, чтобы его назвали Эллисон. Это сочетание имени его жены – Эллен и имен детей – Лила и Нельсон.

– Не может быть, – говорит Зо. – У меня мурашки по коже.

– Мне рассказал об этом мой босс.

Для меня самая замечательная часть истории – то, что парень мог назвать парк по фамилии, Хьюитт, посвятив его им всем. Но он отстранился от этого и оставил память только о жене и детях. Несправедливо, что очень многие понятия не имеют, по чьей инициативе появился парк.

– Ты знаешь, где стоял дом? – спрашивает Зо. – Где жила эта семья до того, как…

Я отрицательно качаю головой, мне жаль разочаровывать ее. Нужно будет спросить лесника Гаса – может, он в курсе.

Зо останавливается и оглядывается вокруг.

– Честно говоря, я всегда забывала о существовании этого места. Хотя оно находится прямо перед моим носом.

И это идеальный нос. Ее красота превосходит красоту парка.

– Ну, – говорю я, – пока я работал здесь все лето, чем занималась ты?

– Работала в лагере в Риверсайде днем. И несколько вечеров в новом кафе-мороженом на бульваре.

Киваю, притворяясь, что никогда не проходил мимо того кафе этим летом, услышав, что она работает там.

– Похоже, ты была изрядно занята.

– Ну да, – говорит Зо. – Я стараюсь бывать дома как можно меньше.

А я – наоборот. Или же так было раньше…

Зо идет вперед. Я посоветовал ей надеть кроссовки, но не подумал, что она будет в конверсах. Они не слишком хороши для пеших прогулок. Нам предстоит спуск по крутому склону.

– Поосторожнее на этих камнях, – предупреждаю я. – Они могут оказаться скользкими. – Мне хочется вести ее дальше за руку. Но теперь, когда ее глаза открыты, она в этом не нуждается, и я не уверен, хочет ли.

– Когда мне было лет двенадцать…

– Да?

– Я попыталась убежать, – говорит Зо.

Иду быстрее, чтобы лучше ее слышать.

– Мои родители были всецело поглощены Коннором. Мне пришел в голову план – убежать в парк со спальным мешком и остаться там до тех пор, пока они не придут и не найдут меня.

Лесник Гас говорит, что некоторые бездомные спят в парке и собирают манатки к тому времени, как лесники начинают утренний обход. Лесникам известно это лишь потому, что на месте их ночлега остается мусор.

– Я упаковала целую сумку вещей, – продолжает Зо. – Знаешь фильм Королевство полной луны ? Это было что-то в этом роде. Только я не взяла с собой проигрыватель.

Она останавливается у развилки тропы.

– Свой план я так и не осуществила. Подошла к парку, и там было так темно, что я перетрусила и вернулась домой. Спала я под кроватью, решив, что мама придет утром разбудить меня и не поймет, куда я подевалась. Но… она так ничего и не заметила.

Не могу представить, каково это – жить в одном доме с Коннором. Словно твоим соседом по комнате является торнадо. Людям было достаточно трудно находиться с ним в одном классе, или в автобусе, или в коридоре. Наверное, каждодневная жизнь с подобным хаосом заставляет лес выглядеть вполне комфортным местом.

Иду по левой тропке, не давая Зо возможности выбрать направление. Тропинка направо ведет к клеверному полю и дубу.

– Эй, – говорит она. – Ты помнишь, я рассказывала тебе о концерте «Открытый микрофон» в «Кэпитол»? Ну, возможно, я поучаствую еще в одном таком концерте в следующий уик-энд.

– Возможно, поучаствуешь?

– Да, возможно.

– Ну, возможно, я бы хотел присутствовать на нем.

– Возможно, я буду рада.

Мимо нас пролетает птица и поднимается в небо. Я чувствую, что тоже парю в небесах. Я никогда не поднимался так высоко.

Мы слышим щебетание, но его издает телефон Зо.

– Мама, – говорит она, – хочет, чтобы я спросила у тебя, есть ли для нее еще письма. Прости, я знаю, что она надоедливая.

– О. Нет. Все о'кей. Она хочет получить их прямо сейчас?

– Нет. Когда ты сможешь послать их ей.

Хорошо. Когда смогу.

Камнем падаю на землю. Не могу оставаться в воздухе слишком долго. Неприглядная и тяжелая правда тянет меня вниз.

Сегодня прохожу мимо Зоны в столовой и слышу свое имя. Не знаю, кто окрестил это место «Зоной», но так называются несколько столиков в центре зала, где сидят все заметные люди нашей школы. Если бы с неба сюда вдруг упал грузовик, то сливки школы были бы уничтожены в один момент.

В центре Зоны расположилась Роксанна – новая влиятельная пара. Роксанна состоит из Рокса и его новой подружки Аннабел. Бедная Кристен Кабалерро изгнана за один из периферийных столиков. Полагаю, это называется «естественный отбор». Когда я миную Роксанну, Рокс кивает и говорит:

– Привет, Хансен. – А Аннабел смотрит мне в глаза, чего она никогда не делала прежде за все те три года, что мы провели в школе вместе.

В ответ я лишь оборачиваюсь на них и ошарашенно молчу. Я все еще не могу привыкнуть к тому, каково это, когда ты не невидим. Многое изменилось с тех пор, как я произнес речь. Я наконец-то избавился от безразличного к себе отношения, от «хм». Теперь я исключительно «эх». Я – Эван Хансен.

Прохожу через Зону и подхожу к столику, где сидит Джаред. Он тыкает вилкой в картофельную оладью, размером (и формой) напоминающую калькулятор. Устраиваюсь на стуле рядом с ним.

– Нам нужны еще письма, – говорю я. – Мы можем поговорить после школы?

– Не сегодня, – отвечает Джаред. – Я записан к зубному.

– О'кей. Как насчет завтра?

– Возможно.

У меня нет времени на ерунду. Как начинающий капиталист Джаред знает, что это – фатальная проблема, когда у тебя нет достаточно предложений, чтобы удовлетворить спрос.