Олег Попцов - И власти плен...

Как договорил до конца, он не помнил. Мокрый от испарины, измученный, ничего не видя, не различая звуков, добрался до своего места. Когда сел, все зааплодировали. Он боялся посмотреть в зал, страшился немедленного посрамления, уличения во лжи.

Его трогали за плечи, ему жали руки.

Никто не заметил, как сквозь этот возбужденный гул через весь зал прошла старушка. С трудом поднялась на сцену. Сомнительно посмотрела на микрофон и, видимо, пересилив недоверие к технике, сказала:

— Я помню его. Он был славный мальчик, ласковый и благородный. Оттого и память у него такая светлая и благородная.

Старушка подошла к нему, обняла за голову и поцеловала.

— Ты хороший мальчик, — сказала старушка, — только вот мое имя ты попутал. Анастасия Васильевна я, а не Сергеевна. Сергеевна это Денисова была. Клавдия Сергеевна. На прошлом годе схоронили.

Потом был ужин. За ужином продолжался все тог же разговор, пели песни. И знакомились с надеждой на продолжение этого знакомства.

На следующий день он собирался уже уезжать, выслушивал слова сожаления, ссылался на дела, на занятость. Был рад, что не грешил против правды, хотя твердо знал, что мало кто верит его отговоркам и объяснениям. Оставалось не более двух часов до поезда, когда к нему явилась депутация: директор техникума, бойкая Алла, претендующая на его особое расположение, и корреспондент местного радио.

— А у нас для вас сюрприз, — сказал Шалин и положил перед ним кассету с пленкой.

— Что это? — не понял он.

— Ваше выступление, — затараторила Алла. — Мы его записали и теперь будем транслировать в музее в дни посещения особенно ответственных делегаций. С музыкальными паузами.

— Музыкальные паузы — это современно, — сказал он.

Их лица радостно засветились. Все было трогательно. Корреспондент районного радио благодарно пожал ему руку.

— Они не верили, что получится, — корреспондент кивнул в сторону Шалина и, как показалось Зубареву, подмигнул ему.

И все-таки он попросил их этого не делать. Ни в коем случае не делать. За пленку благодарил, обещал переписываться и говорил все необходимое и положенное, что принято говорить при добром прощании, зная наверняка, что уже никогда не побывает в этих местах и людей этих никогда больше не увидит. Он уехал.

Теперь ему пишут из Красного Бора, пишут регулярно. Сообщают, что музей ширится, что они просят прощения за историю с пленкой. Они хотели сдержать данное ему слово, но настояло районное начальство. «А голос у вас, как у Баталова, и музыкальные паузы получились». Музей занял первое место на Всесоюзном конкурсе. Когда конкурсная комиссия слушала его рассказ, члены комиссии прослезились. «Как емко, — сказала председатель комиссии, — как доверительно и достоверно…»

Что наша память? Бесстрастный хроникер событий? Вряд ли. Прозрение души человеческой. Без прошлого нет настоящего. Но то и другое во имя будущего. Да будет славно оно и счастливо…