Владислав Погадаев - Линия жизни

Мне предложили должность мастера производственного обучения и преподавательскую нагрузку: чтение лекций по электротехнике и спецтехнологии. Когда на собеседовании прикинули мою будущую заработную плату – при условии, что я буду читать лекции только в двух группах, которые мне самому предстоит скомплектовать и обучать – оказалось, что она выше, чем зарплата главного инженера депо. Естественно, я согласился и в начале июля приступил к работе.

Чтобы ускорить процесс комплектования учебных групп, меня направили в отдел кадров «Уралмаша»: туда в поисках работы приходили выпускники десятых классов, и моей задачей было переориентировать их на обучение в ПТУ и получение специальности, а уж затем – трудоустройство. И это был вполне правильный подход: зачем, имея собственную учебную базу, проводить обучение в цехах, отвлекая рабочих от основного производства!

Процесс шёл неплохо, и уже к началу августа две группы ускоренного – за один год – обучения были практически укомплектованы.

В какие-то из выходных августа решил съездить на Платину: по слухам, в этом году был урожай шишек, и мне захотелось вспомнить юность – полазить по кедрам.

Накануне отъезда у Олежки поднялась температура. Он почти всё время спал. Просыпался ненадолго, плакал и засыпал снова. Всем известен постулат, что сон – это лучшее лекарство, и у меня где-то в подсознании жила уверенность в том, что сон поможет малышу выздороветь, поэтому поездку решил не отменять. Тем более, запланировали мы с Валеркой её заранее. Но на душе всё же было тревожно.

Съездили удачно: повидались с друзьями детства, сходили в кедровник, набили два полных мешка отборных шишек и поехали домой.

Первое, что увидел, переступив порог квартиры – заплаканное лицо жены. Оказалось, после нашего отъезда пришла врач из детского сада – она-то и вызвала скорую, так как была уверена, что у ребёнка – менингит. Именно врач из детского сада настояла на том, чтоб Олежке сделали пункцию и взяли спинномозговую жидкость, анализ которой и подтвердил впоследствии правильность первоначального диагноза. На всё это ушло больше суток.

Начались две недели кошмара. Олежка находился в тяжелейшем состоянии. Нас к нему не пускали, а встречи с лечащим врачом успокоения не приносили.

Между тем, в училище, зная о моей ситуации, ждали ответа: смогу ли я с ребятами поехать в совхоз на уборку картофеля. До отъезда оставалось всего несколько дней, когда мы узнали, что угроза миновала – Олежка будет жить, и я дал согласие отправиться с ребятами на уборку урожая.

В помощь мне дали ещё двух мастеров: женщину по имени Лида, которая готовила маляров, и молодого парня, Володю, недавнего выпускника техникума, который должен был обучать токарей. Как потом выяснилось, руководство училища знало, что делало: справиться с пятьюдесятью недорослями мне одному было бы весьма непросто. Да ещё учитывая специфику контингента: после десятилетки в ПТУ шли троечники да дети из неблагополучных семей, вынужденные сами себя обеспечивать. Все, кто мог себе это позволить, стремились поступать в институты или, на худой конец, в техникумы.

Но это я оценил не сразу…

Направили нас в совхоз Манчажский Красноуфимского района.

В конце семидесятых и в восьмидесятые годы совхоз Манчажский был передовым сельхозпредприятием с развитой инфраструктурой, занимал первые места в области по продуктивности молочного скота, был занесён на Доску Почёта ВДНХ. Свой быткомбинат, новая двухэтажная школа, детские сады, ясли, Дом пионеров, Дом культуры, многопрофильная больница, баня, столовая, дома для работников совхоза, асфальтированные улицы – это далеко не полный перечень того, что было сделано, а затем разбазарено и разрушено в лихие девяностые.

Добравшись до райцентра, группа в полном составе пересела на автобусы, которые прислали за нами, и доехала до одного из отделений совхоза. Разместились в школе.

По прибытии на место понесли первую потерю личного состава: наша мастер Лида еле ходила. Накануне она поранила ногу и, видимо, внесла в рану инфекцию. Ни о какой помощи на поле не могло быть и речи. Всё, что можно было ей поручить – это кухня, ведь пищу мы должны были готовить сами.

С утра отправился знакомиться с руководством совхоза и получать рабочее задание.

Директор сельхозпредприятия когда-то работал в Свердловске на заводе Электротяжмаш, затем был направлен партией на усиление руководства совхоза Манчажский. Сначала он познакомил меня с главным агрономом и секретарём парторганизации, потом мы с ним обговорили общие вопросы, а затем вдвоём с женщиной-экономистом стали верстать объёмы работ.

Она очень оперативно, исходя из нашей численности и количества рабочих дней в сентябре месяце, выдала размер площадей, засаженных картофелем, который мы должны были убрать и соскладировать в хранилище, а также посчитала, сколько денег мы за это получим за минусом расходов на питание.

Причём, мясо и молоко учли по отпускной цене, что оказалось очень недорого, а картошку и капусту даже считать не стали – ешьте на здоровье.

Затем обсудили заработок мастеров: нам не только сохранялась зарплата по основному месту работы – об этом мы знали, но и дополнительно, приказом директора совхоза, всем троим устанавливались бригадирские оклады на месяц. Обычно группы приезжали именно на этот срок. Экономист тут же объявила мне размер нашего заработка и высчитала стоимость одного рабочего дня. Методика расчёта меня не устроила, и мы снова отправились в кабинет директора.

Директор с удивлением отнёсся к моему неудовольствию и попросил пояснить, чего же я всё-таки хочу. Я, в свою очередь, задал ему вопрос:

–Вы хотите, чтоб мы картофель убирали целый месяц, или как можно скорее? – на что получил вполне предсказуемый ответ:

– Конечно, скорее!

–Тогда давайте поступим следующим образом, – продолжал я. – Зарплата, которую нам насчитали за месяц, нас вполне устраивает. Но я хочу, чтобы мои мастера получили эту же самую сумму, если мы выполним указанный объём раньше срока: за двадцать, пятнадцать или десять дней. А вот если затянем уборку дольше, чем на месяц, то тоже получим эту же самую сумму – не больше! – Другими словами, я предложил поменять повременную оплату на сдельную.

–Логично! – ответил директор, который в этих условиях ничего не терял, а, напротив, в любом случае только выигрывал, и мы пожали друг другу руки.

Получив аванс и повозку с лошадью для нужд своей большой бригады, я поехал за продуктами и мысленно начал готовиться к собранию. Ведь затеянная мною комбинация имела смысл только при том условии, что мы завершим работы досрочно, а это во многом зависело от организации труда.