Лора Докрилл - Широкая кость

Термит, каждому понятно, – это папа.

В «Планете Кофе» ажиотаж. Тушь слезами стекает по моим щекам, Алисия обмахивается всем, что только попадется под руку. Из-за безумной жары у нас огромный наплыв жаждущих кофе со льдом.

– Чуваки, чуваки, нам нужен лед, – распоряжается она, держа руки на животе, пока еще почти плоском. Временами до меня вдруг доходит, что там у нее настоящий живой человек. – Нужен еще лед, можете сходить вдвоем? Нам нужно много. Много, много!

Мы с Максом, не снимая передников, выходим из «Планеты Кофе», но вместо ожидаемого свежего ветерка нам шибает в лицо волна еще более раскаленного воздуха.

– Батюшки, у нас там что, работал кондиционер? И такая жарища?

– А здесь еще жарче!

– Ну что, в супермаркет?

Мы несемся в супермаркет на предельной скорости. Макс высокий, без усилий делает элегантные гигантские шаги, а вот я пыхчу позади, как помесь мопса с черепахой. Пусть я и посещаю спортзал, куда мне до него! Вся запыхавшаяся, красная и потная. Потеет даже верхняя губа. Волосы сосульками прилипают к лицу. Если бы рядом не было Макса, я бы позвонила Камилле и сообщила, что моему личному здоровью нанесен большой урон. И когда, интересно, это самое здоровье обрушивается на тебя, так что ты можешь, например, переплыть Темзу, сам того не заметив?

В ближайшем супермаркете лед закончился и стоят огромные очереди.

– Что-о? – стонет Макс. – Как может закончиться лед?

– Сегодня же суббота и самый жаркий день в году, Макс. День барбекю.

– Все ясно с ними. Ладно, пошли в другое место.

Мы бежим (и/или подыхаем) по главной улице к экспресс-супермаркету, но там даже не держат льда в кубиках. Потом к гаражу, где есть морозильники, но нет льда.

– Значит, сегодня никаких фраппе, – говорит Макс по пути назад.

Я замечаю турецкую овощную лавочку, солнце припекает фрукты, выставленные снаружи. Гранаты, желтые манго, лаймы, лимоны, апельсины, персики, абрикосы. Арбузы, целые и половинками, спелые и сахаристые, сладкая клубника, помидоры, киви, кисти черного и зеленого винограда.

– Пахнет обалденно, – говорит Макс. Он наклоняется, чтобы вдохнуть аромат. Спелая, природная сладость.

Мужчина с пышными усами выходит из-за шторки, усеянной мелодично звенящими разноцветными бусинами.

– Привет, дружище. Извините, вы ведь, наверное, не продаете лед? – Как он мил со всеми. Как я его люблю. Кончай любить, посмотри, на кого ты похожа.

– Лед?

– Ну да, лед.

– Сколько вам надо? Пакет?

– А сколько у вас есть?

– Пошли.

Мы идем за мужчиной внутрь, и воздух тут же становится прохладным. Три исправно гудящих вентилятора приносят нам желанное избавление от хаоса бурлящей в выходной день главной улицы. Он велит нам подождать и уходит в глубь помещения.

– Как-то моя подруга Камилла купила здесь гранат и раздавила о собственную грудь, – говорю я Максу.

– Гранаты – необыкновенные фрукты, – отвечает он. – Говорят, в каждом двенадцать сегментов, по шесть в каждой половинке… как месяцев в году. И в каждом 365 зернышек, как…

– Дней в году?

– Вот именно. По одному на каждый день. Они целиком соответствуют природным ритмам. Вот ведь дела!

– Откуда ты знаешь? – с любопытством спрашиваю я.

– Бабушка рассказала, – отвечает он. – Хотя справедливости ради должен сказать, что она уже пять лет держит в вазе на окне пожухлую ветку от рождественской елки и исправно ее поливает в надежде, что из нее вырастет новая елка… и, конечно, ветка совсем засохла. Так что… может быть, она все выдумала.

– С твоих слов она мне нравится.

– Да, она славная. У нее есть любимая ворона, которая прилетает в гости. По имени Колин. Она кормит его раскрошенным чайным крекером. А у Колина есть подружка по имени Венди. Но Венди прилетает редко. Она, вероятно, стесняется.

Мы разглядываем полки. Магазин оказывается больше, чем выглядит с улицы. Здесь четыре прохода между стеллажами, уставленными коробками со специями и консервными банками. В первом ряду свежая мята и всякие травы, и еще овощи и фрукты, и холодильник с разноцветными напитками. Так и хочется лизнуть стекло. В горшках хлорофитумы и пальмы, сверху гирлянды искусственных цветов – розовые и желтые, красные и оранжевые. Есть и искусственные пластиковые фрукты – яблоки, виноград, бананы, свисающие сверху. Еще бусины. Разноцветные прищепки для белья. Стеклянные чайники и декоративные кружки. Безделушки, забавные маленькие фонтанчики, совки для мусора и щетки, свечи и благовония, лоскуты блестящих тканей, вышитые шелковые туфли и коврики. Сильно пахнет бадьяном, ванилью и ладаном.

– Теперь я знаю, где покупать рождественские подарки, – беззвучно смеется Макс. – В этом магазине есть все.

– Как будто на каникулы приехали. – Я потрясенно озираюсь в этом удивительном волшебном раю. И чувствую, что остываю.

– Ага. – Мы бродим между полок, улыбаемся, указываем пальцами в ожидании льда. – Вообще-то… я тебя сто лет не видел, у тебя все в порядке?

– Да, извини. Я не нарочно избегаю всех.

– Точно? В смысле, если даже нарочно, то я пойму. Тот вечер напоминает тебе о плохом, а я не хочу… ну, чтобы я у тебя ассоциировался с чем-то плохим.

– Как тебе удается так ясно говорить?

– То есть?

– Ну просто говоришь понятно. Это здорово.

– Да?

– Извини. Я была не в себе. Была. Но сейчас уже лучше. Ну не знаю. Честное слово, ничего плохого я о тебе не думала. Просто всякое было… на уме.

– Наверное, ты думала, как тебе быть… со своей жизнью?

Я пожимаю плечами. Идем дальше. Мне хочется все потрогать. Внезапно я чувствую, что потрясена, счастлива, взволнована. Не вполне понимаю, что это такое, грудь переполнена эмоциями, я чуть не плачу.

– Я так многого хочу. Я хочу жить, жить по-настоящему. Хочу делать все, что можно, и везде, где только можно. Я хочу… есть чизбургеры с чипсами и молочным коктейлем в Америке, в кино на открытом воздухе, и хохотать, и носить походные ботинки и короткие платья… – Макс смеется, а я нет, даже не улыбаюсь, и продолжаю: – Хочу пить черный кофе и красное вино и есть стейк с багетом в Париже, и носить модную короткую стрижку, и уметь правильно подводить глаза. Я хочу есть тапас в стоячем кафе в закоулках Барселоны, быть загорелой, ходить в свободной одежде. Хочу есть рагу в старинном деревенском пабе невесть где, чтобы рядом была водяная мельница, а мои глупые собаки вели себя хорошо и лежали рядом, пока я просматриваю газеты, и пусть на мне будет свитер с закатанными рукавами, а волосы растреплются от ветра, отяжелеют от дождя и надежд. Хочу есть уличную еду в Таиланде и ходить в штанах для йоги, в которых любой выглядит так, будто обкакался, и без всякой косметики, и делать йоговскую стойку на руках. Хочу побывать везде, хочу испробовать все. Просто хочу быть счастливой. Понимаешь?